глазами князя Волконского, отлично зная, что это рискованно. Слишком много здесь тех, кто смотрит на нее. И кто потом красноречиво подметит, кому она адресует эти взгляды. В них, однако же, не было ничего, что могло сойти за пылкое чувство или начинающуюся влюбленность. Простой интерес – Серж не похож на других кавалеров столь же сильно, сколько она не похожа на прочих барышень. Дело ли в меланхолии, разлитой во взгляде его серо-голубых глаз… Или в общей немногословности, в умении присутствовать в самой гуще веселых гостей, но при этом держаться в некоторой стороне от всеобщей радости, уже успевшей ее сильно утомить. В самый разгар веселья Элен и удалилась в свою комнату, и нынче сидела перед туалетным столиком, пытаясь собраться с духом. Потом, поняв, что ее длительное отсутствие вызовет переполох, спустилась вниз – с трудом, стараясь не вслушиваться во всеобщий гул.
– Элен, так вот ты где, – воскликнула маменька, привычно вглядываясь в ее лицо. – Я понимаю, что ты не танцуешь, но присутствовать на вечере все же ты должна. Твой праздник. Тем более, Мари хочет спеть для тебя. И весьма расстроится, заметив, что твое место пусто.
– Простите, мне нужно было освежиться, – склонила голову девушка.
Мать снова встревоженно посмотрела на нее, но, не увидев признаков надвигающегося приступа, удовлетворенно кивнула головой и, взяв ее за руку, проводила на место.
Мари, как всегда, пела особо чувствительный романс, тщательно стараясь и ловя на себе лица зрителей – восхищенные, как всегда. Затем, после того, как Элен, встав, объявила благодарность сестре за такой дивный подарок, на младшую из барышень Раевских обрушился шквал комплиментов: «Почти как в Италии!», «Да ей с концертами выступать надобно!», «Чудесная сирена!». Элен невольно оглянулась, и тут снова встретилась глазами с князем Сергеем. Странно было, что тот не смотрел на сестру все представление – девушка знала об этом лучше остальных – а предпочел прикрыть глаза, верно, переносясь в совершенно иные места и пейзажи, представляя на месте Мари иную деву. Нынче он словно очнулся от сна, и взгляд его был недоуменным, но внимательным.
– Ваша сестра великолепно поет, – сказал он, чтобы хоть как-то оправдать их зрительный контакт, случившийся на публике. – Думаю, вы тоже.
Элен вспыхнула. Петь она не могла. С ее болезнью брать уроки вокала было бессмысленно – голоса все равно не хватит даже на самую скромную песенку. Несколько лет назад, когда девушка еще только вступала из отрочества в девичество, доктор вообще запретил ей все занятия, «требующие долгого сосредоточения и приводящие к нервическому напряжению». Родители приняли рекомендацию лишь частично, и музицировать Элен все-таки научилась. Но пение было занятием Мари. О том Элен нынче и сообщила князю.
– Не сомневаюсь, что у вас тоже имеются таланты, о которых вы почему-то не упоминаете всему свету, – проговорил ее визави тоном слишком
