из его стихов, которые Серж прочитать не удосужился. У него не было времени и желания читать художественную прозу, тем более, поэзию, и он считал, что совсем не разбирается в этом искусстве. Однако услышанное и прочитанное им из Пушкина запомнилось – похоже, на русском начинают писать так же, как давно уже пишут на французском: легко, бегло и метко. Но хороший литературный слог и известность еще не доказывали, что сей субъект мог быть полезен для Союза.
– У Александра Сергеевича творчество столь многогранно, что я не решусь выбрать что-то одно у него, – отвечал князь Волконский.
Мари только хмыкнула, иронично взглянув на собеседника. Элен быстро проговорила:
– И все его стихи хороши по-своему, поэтому мне тоже сложно назвать свое любимое стихотворение…
– И никуда нам не скрыться от этого Пушкина с его виршами даже в родительском доме, – раздался над ухом у девушки густой, с торжественной интонацией, не соответствующей сказанным словам, голос ее старшего брата. Элен невольно вздрогнула. Серж посмотрел на приблизившегося к ним Александра Раевского, человека неопределенного возраста с навечно приклеенной к его лицу иронической ухмылкой. Он его тоже знал по обществу и по службе.
Прежде дерзкая Мария лишь испуганно взглянула на старшего брата, не решаясь сказать ему в ответ колкость.
– Что поделать, mon ami, если в нынешних краях сия личность занимает умы слишком многих? – отвечал князь Волконский, слегка поморщившись от интонаций и позы приятеля. Помилуйте, сей Александр пребывает в родном доме, а ведет себя даже перед сестрами так, словно разыгрывает на сцене роль Гамлета!
– Но прежде всего я хотел бы поздравить нашу Элен с двадцатыми именинами в ее жизни, – деланно улыбнулся Раевский. – И пожелаю ей не оставаться такой как нынче… Нет, такой же ей оставаться ни в коем случае нельзя, подобная жизнь ведет ее только к гибели.
Волконский бросил на брата виновницы торжества холодный взгляд, в котором читался вызов. Элен невольно перехватила его и удивилась – глаза ее визави резко изменили цвет, сделавшись зелеными, неумолимыми, и ей стало не по себе от такого взора.
– Объяснитесь, прошу вас, Александр Николаевич, – процедил Сергей.
– Моя сестра, князь, прекрасно понимает, что я имею в виду, – чуть побледнев лицом, произнес Раевский, выделив интонацией слово «сестра». – И, как вижу, рада моему поздравлению.
– Мне так не кажется, – Серж обратил слегка смягчившийся взор на Элен.
– Не рано ли вам, Сергей Григорьевич, решать за мою сестру, что ей нравится, а что нет? – не сдавался молодой человек.
Мария, все это время слушавшая их разговор на них с полуоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами, посчитала нужным громко вступить
