взгляды на Сержа.
– Мне приходится привыкать к разлукам с Мишелем, – вздохнула графиня Орлова. – Потому как, по его словам, бригада сама себя не выучит, а за офицерами нужен глаз да глаз. Я его прекрасно понимаю, а вы, monsieur le prince, наверняка понимаете еще лучше. Однако досада от его отсутствия подчас превышает мое понимание обстоятельств его службы.
– Что же поделать? Такова наша жизнь, – пожал плечами Серж. – Наверное, поэтому я до сих пор не обзавелся избранницей. Не хочу ее огорчать своими долгими отлучками.
Катрин, яростно отмахнувшись от комаров полой шали, сощурила темные глаза и произнесла иным, более вкрадчивым голосом:
– Негоже мужчине быть одному, пусть даже он и офицер.
– Но что делать, если сей мужчина никого не встретил? – проронил князь Сергей, все более раздражаясь на собеседницу. Конечно, он знал, что во время беременности дамы несколько глупеют и часто могут обсуждать только свое положение, но Катрин – это какой-то крайний случай. И она еще считается умной дамой! Кто же тогда у них глупая?
– Что делать? – подхватила Катрин. – Не ставить крест на себе и на своем будущем, вот что я скажу. Как знать, где и как он найдет свою судьбу…
– В мои лета, Катерина Николаевна, уже не к лицу и не разуму быть фаталистом, – произнес Серж, оглядываясь на Элен. – Уже стараешься примериваться к обстоятельствам, а не отдаваться случайным порывам.
– Тут дело в нраве, а не в возрасте – внезапно заговорила младшая из сестер. – Некоторым из нас сложно и в юности следовать движениям сердца. А кто-то и до старости живет, повинуясь его велениям.
– Последние, ma soeur, называются глупцами, – отрезала Катрин. – И не дай Боже встретить подобного престарелого жить сердцем… Особенно когда от него зависит твое благополучие.
– Порывы сердца бывают благородные, – возразила сестре Элен. – И не вижу ничего дурного, когда человек повинуется им в ущерб куда более здравым и разумным, но при этом эгоистичным решениям рассудка.
– Благородство разным бывает. Для кого-то благородный порыв сердца может принести и несчастие, – повела широкими плечами Катрин. – Сколько мы знаем случаев, когда помогали дальним в ущерб ближним. А неблагодарность… Это тоже надо учесть. Кстати, князь, как вы нас-то рассудите? Кто прав?
– Я видал много различных примеров, которые подтверждают правоту вас обеих, – произнес после некоторого молчания князь Волконский. – Посему каждая из вас по-своему права. Но я до сих пор идеалист, поэтому мнение мадемуазель Элен нравится мне куда больше.
– Этого следовало ожидать, – загадочно проговорила графиня. – Но тем временем совсем темно и холодно стало… Пошлите-ка домой, да и спать уже пора.
Князь сопроводил дам до крыльца дома, но сам не спешил заходить. Захотелось закурить, чего он не делал довольно давно. Катрин Орлова, значит, volens-nolens
