неизвестный. – Вернись, а то придется мне тебя обратно засовывать.
– А если вы меня просто заберете? – прошептал князь, чувствуя, что его собеседник стоит совсем близко – стоит руку протянуть, и можно его коснуться…
В ответ послышались энергичные слова на языке, напоминавшем древнегреческий. Остаточных знаний с иезуитского пансиона хватило для того, чтобы понять – его обвиняют в трусости и еще в чем-то…
– Вы неправду говорите! Никогда не был трусом! – вспыхнул князь и резко повернулся, чтобы увидеть, кто с ним беседует.
Поначалу Сержу показалось, что от света можно ослепнуть, но он все же мог разглядеть высокого пожилого мужчину в алых, расшитых белыми узорами, струящихся одеждах, и встретиться с прямым взором его пронзительных глаз. Святого узнать не составило труда, и руки князя сами собой сложились для молитвы.
– Раз не трус – то пойдем-ка назад, – спокойно проговорил Николай, и Волконский тут же ощутил прикосновение крепких рук чуть ниже запястья. Он невольно закрыл глаза – и через мгновение вновь очутился в постели. Все прежние болезненные ощущения вернулись – только вот бред и сонливость ушли. В этой связи, казалось странным, почему Серж продолжает видеть Николая Чудотворца у изголовья своей постели. Но усомниться в реальности присутствия святого было нельзя – от того исходило живое тепло, и князь чувствовал тяжесть его ладони на правом плече. От присутствия постепенно становилось легче, боль стихала. Серж чувствовал, как его сердце бьется с каждой минутой чуть менее хаотично, чуть медленнее. Ломота в суставах уступала место блаженной неге, но заснуть князь боялся – а вдруг его спутник уйдет, снова превратится в плоское условное изображение на иконе?
– Не уходите, – прошептал Волконский. – Я понимаю, что требовать нельзя…
– А ты не требуешь. Ты молишь, а это дело другое, – отвечал Николай столь же спокойно, наклоняясь к нему. Взгляд святого смягчился, выражая уже не суровость, а безмерное сочувствие.
– Ты в мой день родился… Но не в мой день тебе помирать, – задумчиво продолжил святой, глядя как будто бы сквозь распростертое перед ним тело Сержа. – И не в эту ночь тоже… А враги же очень того хотят. Прямо-таки мечтают. Но ничего у них не выйдет ни сейчас, ни дальше…
– Враги? – прошептал Серж, не удивившись этому нисколько. Отчего-то он понимал, что сюжеты бреда порождены не только его болезненным состоянием.
– Те железные стрекозы… Они не придут больше, – отвечал Николай. – Только ледяной воды не пей.
– Почему?
– Еще больше простываешь. Здесь нужна морская вода, соленая, тогда спасешься… – на миг Серж почувствовал, как его бережно окунают в воду, как он качается на волнах. А ведь он никогда еще не видел моря – только разве что на картинах. И мог бы не увидеть его
