шоколадки, которую мама протянула мне маленькой, и почувствовала легкую тошноту. «Все проблемы твои из детства» – как-то сказала Игнатьева. Подумаешь, Америку открыла, и дураку ясно. Но сейчас дураку вообще не ясно, что происходит. Хотя то, что мама поощряла меня шоколадом, а я наивная и рада была – точно проблема из детства. Что получили в итоге? Одинокую, распухшую и несчастную барышню. Не зря же я шоколад тоннами ем и никак отучить себя не могу. Хотя борюсь с этим честно и отважно.
В моем опыте было обширное общение с разного рода диетологами и безумное количество использованных диет: японская, по которой ты должен был исключить соль и есть все в дрянном пресном виде, белковая, на которой нужно было продержаться шесть дней, находясь в полуобморочном состоянии, а потом умереть с горя, набрав-таки сброшенный в мучениях вес обратно, дробное питание, периодическое голодание. Я пила молотый чернослив с кефиром, в надежде вычистить жир, но, видать, жир плотно прилип к моему телу изнутри и так не вычищался. Я сидела на раздельном питании, не ела после шести, семи, пяти, но все приводило меня к поражению. В какой-то момент я стала напоминать себе резиновый шар, который сдувается и надувается, с одной разницей: несмотря на все мои титанические труды, я почему-то только надувалась.
Так вот откуда ноги растут? Резко дернув рукой, я стукнула по очередной порции «Аленки», которая шла за хорошо сделанное письмо. Ничего не получилось. Сон все-таки. И что делать? Бред, конечно, но все как-то странно выстроилось в логическую цепочку. Я почему-то здесь, и слова шаманки всплыли. Попробовала подуть. Тщетно. Хорошо, что я могу сделать еще? Или не заморачиваться? Вообще, что происходит? Может, проснуться? Но как? Я попробовала себя ущипнуть, не получилось. Черт, ненавижу Таньку с Оксаной!
Продолжая монолог в голове, я повернулась к своим родственникам из прошлого. Нет, ну так действительно нельзя. За четыре урока почти плитка шоколада! А теперь, видите ли, у меня на еде все удовольствия подвязаны, конечно, еще бы. Что же делать? Силой мысли, может?
Я напрягалась в поисках мысли, которой могла бы остановить этот процесс. «Фу» – не подходит, «нельзя» – тоже как-то по-собачьи. Что же сказать: «Не ешь, Саша!»? Я повторила про себя это словосочетание несколько раз, и Саша, точнее я маленькая, одернула руку от очередной порции сладкого.
– Мам, я не хочу, – раздалось снизу, и я выдохнула, снижая напряжение.
– Почему это ты не хочешь? – опешила в свою очередь мама.
Глядя на всю эту картинку со стороны, я постепенно уходила в шок и гуляла по его просторам. Все детство я была, мягко говоря, округлым ребенком с лишним весом. Мама радостно называла это – здоровая девочка, но одноклассники и ребята со двора ее мнение не разделяли, а точнее – вкладывали в это слово немного другое значение. Здоровая – значит большая. Я постоянно стеснялась, обижалась и плакала. На что мама выдавала мне очередной кусок этой долбаной «Аленки», гладила по голове и говорила, что все вокруг дураки. Я ей верила и, сглатывая соленные слезы, заедала их сладким шоколадом.
– Зачем, мам?! – пронеслось тут же в голове, но я себя одернула.
