вдове долей имущества и убраться в свой особняк. А он намерен в скором времени ввести в родовой замок свою новобрачную. Она представлялась ему нежной, скромной и целомудренной леди, воспитанной в строгих правилах. Он выберет ее из своего круга, она родит ему наследников и будет замечательной хозяйкой дома. Но – никаких сердечных переживаний с его стороны, любовь оставим для идеалистов и романтиков, а он не из их числа. Отныне и навсегда.
– Не хотите ли поделиться своими мыслями? – прервала Перси затянувшееся молчание: ее настороженность сменилась лукавством.
Он чуть не улыбнулся в ответ: эта оригинальная леди сейчас так напомнила ему ту терпеливую девчушку, которая никогда не обижалась на кумира, позабывшего о ее присутствии. А может быть, ей и самой было проще жить, когда он не обращал на нее внимания?
– Мечтаете о родном очаге?
– Вряд ли мои размышления стоят и гроша. Мэм, благодарю вас за доставленное удовольствие. – Он чуть наклонил непокрытую голову, повернул лошадь в направлении губернаторской резиденции и пустил ее в легкий галоп.
Некоторое мгновение он еще колебался, не остаться ли ему с ней и предложить проводить ее до дому. «Но надо ушибиться головой достаточно сильно, чтобы появились такие намерения», – думал Элис. Он, пожалуй, успеет в ближайшие три месяца получше узнать Перси Брук в узких пределах корабля, к тому же вовсе не в роли старшего брата, каким она помнила его с детства.
Он не будет вызволять ее из затруднительных положений или отбивать у назойливых молодых хлыщей. Зачем же старить себя, забивая голову такими мыслями? А что касается того нечаянного поцелуя, так она весьма проворно ухватила суть дела, даже если и просто ответила ему. Она достаточно искушена, чтобы принять это как должное, учитывая его репутацию повесы, так что здесь ему не о чем беспокоиться.
Элис рысью въехал на широкий двор губернаторской резиденции и спешился с некоторой осторожностью. Генерал-губернатор был в отъезде, но он тоже был большой охотник до экзотических растений, так что Элис сослался на некое давнее изустное приглашение, чтобы провести в резиденции несколько недель, оставшихся до отплытия корабля.
«Проклятая нога! Пожалуй, надо показаться доктору, и тот прочтет лекцию о том, как глупо скакать галопом с незажившей раной на ноге». Но предстоят несколько недель без энергичных физических упражнений, поэтому он ежедневно разминался верховой ездой в прохладные утренние часы. Несомненно, Перси руководствовалась такими же соображениями.
Все эти размышления снова заставили Элиса вспоминать о Перси, о безудержной скачке, и эти две картины невольно соединялись в его воображении в одну – довольно скабрезную. Нет, его чувства к ней далеко не братские, а гораздо ближе к тем постоянным наваждениям.
– Проклятый дурак, – оборвал он себя, и джемадар[8] у дверей испуганно вздрогнул.
Умные, своевольные, умеющие отстоять свое мнение молодые женщины
Джемадар – офицер-туземец, дворецкий.
