духа, которая была у него.
Вернулся в клуб он к началу концерта и сел в первом ряду, где ему с Леной были отведены места. Лена пришла к нему, когда концерт уже начался. Посмотрев на его хмурое лицо она положила свою нежную ладонь на его грубую руку и зашептала:
– Не сердись. Это мои старые друзья. Представляешь, как я рада? Как будто окунулась в свою прежнюю жизнь.
– Ты можешь иметь ее хоть завтра. Хочешь, уедем отсюда в твою прежнюю жизнь? – предложил Сергей.
– Не спеши, – прошептала она. – Уедем, когда время прийдет.
Эдик вел концерт. Он неплохо рассказывал смешные короткие истории, умело объявлял следующий музыкальный номер и развлекал публику плоскими прибаутками. Но для не избалованной аудитории леспромхоза этого было вполне достаточно.
После официального концерта рабочие расставили несколько столов, навели порядок в клубе, и выставили водку и кое-какую закуску. Пришло начальство с их женами и взрослыми детьми. Большинство из них не намного отличалось от той массы, которая населяла леспромхоз. Они много пили, курили и шумели. Музыканты были по настоящему довольны: как истинные артисты, они пили водку, пьянели, играли и снова пили. Для танцев было много места и кто помоложе, стал танцевать. Эдик и Лена не отходили друг от друга, танцевали, тесно прижавшись, и Эдик, под влиянием алкоголя и музыки, стал позволять себе вольности, на которые Лена отвечала протестующими движениями бедер и смешками.
К Сергею подсел начальник отдела снабжения, бывший уголовник, с черной повязкой на глазу, который был выбит в драке. Засматривался начальник только на мужчин. Однако его понимание любовных переживаний далеко выходило за пределы узкого кругозора гомосексуалиста. Умом, но не сердцем, он понимал, что мужчина может ревновать к женщине тоже. И потому он счел необходимым выразить Сергею свое сочувствие. Опустившись со вздохом на соседний стул начальник снабжения пробурчал: – Этот козел, что с твоей танцует, просится, чтобы его насадили. Мне тут пару парней помогут. Хочешь?
– Оставь это, – отозвался Сергей раздраженно, но одноглазый не хотел бросать такую хорошую идею на произвол судьбы. Он рыгнул и вытащил папиросы из кармана.
– Видишь, как вертится, – продолжал он, указывая папиросой на Эдика. – Хор-р-рошенький. Ух, ух. Большой такой. Хочешь, я приглашу его на танец? – Его единственный глаз, похожий на засаленный оловянный шарик, наполовину прикрытый отяжелевшим пьяным веком, неторопливо перекатывался из одного края глазницы к другому.
– Не вмешивайся, не твое дело, – приструнил его Сергей.
– Знамо, не мое дело, – согласился одноглазый. – А не найдется ли у тебя, Сережа, хлебнуть дыму? – заискивающее спросил он.
– Не сейчас. Скоро привезут, – пообещал Сергей и поднялся. Эти двое зашли слишком далеко. Сергей подошел к танцующим и потянул Эдика за рукав. Лена выползла из объятий актера и с опаской уставилась на
