style="font-size:15px;"> Соседка наша в церковь и так редко ходила, а в эту тоже – ни ногой. Говорила как-то, что раньше для церкви лучшие места отводились. Трудно вести разговор с Богом, зная, что с левой стороны от храма впритык ресторанчик и баня. Это точно: впритык к бывшему храму в старосоветские времена «прилепили» общественную баню и кафешку-рюмочную. И поди разбери, где больше каялись и очищались. Итак, мы друг с другом через такие разговоры и познакомились. Минутный обмен мнением на ступеньках. Второпях. Но пользы от них больше, чем от длинных застольных разговоров. Ступеньки либо сокращают расстояние между людьми, либо к закрытым дверям ведут.
Мы пили чай, нахваливали варенье из нового урожая и слушали.
– Что случилось потом?… Война с германцем случилась. Город зажил новостями с фронта: у кого забрали родственника, кто инвалидом вернулся, а кто в гробу. Про свечное дело вовсе забыли. Только то, что забыл, – не значит, что схоронил.
– Это как?
– Случилось что-то неприятное, время прошло, кажется, всё быльём поросло. Забыла и не вспоминаешь. А оно вон, опять в калитку ломится. Как война началась, то свечи ходовым товаром стали. Кому за здравие, а кому и за упокой.
Случилось это точно не скажу когда. Матушке моей соседка рассказывала, а сами представляете, две бабы говорят, солнце с луной спутают. То ли на излёте лета, то ли уж под осень 1915 года… Семья одна сына хоронила. Молоденький совсем, только юнкерское окончил, офицером стал и – на фронт, а там в первую бомбёжку под снаряд попал. Осколок ему живот вспорол. Умирал, говорят, сильно страдал. Родители от горя поседели, единственный сынок. Отпели его, похоронили. На девять дней пришли самые близкие помянуть, свечи зажгли.
Точнее, так было. Вечер, свечи стали зажигать, все зажгли, а одна ни в какую. Подымит и тут же гаснет. У неё тогда побольше верхушку сняли, чтобы фитиль подлиннее освободить, а из неё что-то потекло, и запах такой ужасный, как протухло что-то. Её выбросить хотели, а на случай был в этот вечер на поминках друг погибшего, то ли химик, то ли биолог. Его эта свеча очень заинтересовала. Он её в салфетку завернул и потом с собой-то и унёс.
Прошло время, как в полицейский участок заявляется этот химик-биолог и показывает результаты своих исследований. Следователи и сам начальник полиции так и ахнули. Они уж позабыли про тот страшный случай со свечами, когда ведь всю полицию перетряхнули, а начальника и его заместителей вовсе уволили…
– Так что там? Что там в бумагах, в исследовании было? Ну не томите, говорите быстрее, – взмолились мы.
– А ничего. Ничего в свече не было.
– То есть как? Как ничего? Ну текло что-то, состоит она из чего-то. А чему удивились в полиции и что тогда этот химик или биолог принёс? Для чего он в полицию-то пошёл? – торопили мы.
– В свече ничего не было. Это «ничего» и определил приват-доцент. «Оно» было, даже имело вес. Но «оно» не было похоже ни на один земной элемент или смесь элементов. Состав невозможно было определить.
– Ну
