волос, – но хватит разводить панику, коммунисты сильнее фашистов…
В левых кругах, где вращалась Леона, военных по-другому и не называли. Леона старалась не думать о черных почти что свастиках, эмблеме ультраправой организации «Родина и свобода». Граффити с паучьими символами покрывали стены в центре города. На дверях подъездов расклеивали отпечатанные призывы к гражданскому сопротивлению.
– Помните героев июньской революции, – так правые называли провалившуюся попытку путча в начале зимы, – не сдавайтесь, присоединяйтесь к силам патриотов, – патриотами Чили себя здесь считали все.
– Как правые, так и левые, – хмыкнула Леона, – но Альенде зря делает ставку на армию. В июне военные его поддержали, но сейчас все может измениться…
Стены гостиной пестрели яркими коммунистическими плакатами и афишами левых концертов. Леона бросила взгляд на обрамленный конверт пластинки. Гитару мистера Рида пересекал размашистый автограф: «Вперед, за мной, к борьбе за свободу!». По мнению Леоны, певец отличался невыносимой напыщенностью.
– Настоящий павлин, – девушка затянулась сигаретой, – он не скрывал, что я у него была не единственной поклонницей, – Рид отправился из Чили в социалистическую Германию.
– Ты выучишь язык, – обнадежил он Леону, – поехали со мной, незачем здесь торчать. Альенде обречен, наши фашисты, – мистер Рид ненавидел ЦРУ, – не позволят ему проводить социалистические реформы. Нечего надеяться, что крестьяне получат землю, а рабочие – заводы…
Леона сделала вид, что хочет завершить консультации по идущим сейчас судам. Она не могла получить местную адвокатскую лицензию. Документ требовал трех лет практики в конторе дипломированного юриста и подробного экзамена.
– Который я сдала бы, – Леона налила себе холодного кофе, – и я нашла бы левого адвоката, согласного взять меня практиканткой, но я в стране ненадолго, – ей было жаль уезжать из Чили.
– Особенно теперь, – вздохнула девушка, – когда наши клиенты начали выигрывать процессы, – фонд бесплатной юридической помощи, где работала Леона, занимался правами трудящихся, – когда я познакомилась с настоящими людьми, например, с Виктором, – Виктор Хара и его жена, по их веселому признанию, стали для Леоны кем-то вроде родителей.
– Хотя они ненамного меня старше, – поняла девушка, – им всего сорок лет, – покуривая сигарету, она задумалась.
– Луиза моя ровесница, а у нее и Сэма родилась девочка, – Леона невольно улыбнулась, – она просила меня быть осторожной, – письмо от кузины с фотографиями малышки Леона получила на свой абонентский ящик на центральном почтамте.
– Тетя Марта просила нас забыть твой адрес, что мы и сделаем, – кузина писала аккуратным почерком первой ученицы, – но мы не могли не послать тебе фотографии Пиппы, – Леона сожгла снимки и письмо, но помнила довольное лицо деда. Мистер
