с лекарством», – подумал он, откидывая голову на спинку кресла.
Тошнота немного отступила, но через короткое время возобновилась с новой силой.
Приступ рвоты был такой неожиданный, что он едва успел добежать до своего умывальника.
Освободившись от излишнего в своем организме, царь облегченно вздохнул и, умывшись, прошел к своему традиционно занимаемому месту.
По телу пробегал небольшой озноб, и это создавало чувство необычайного холода, отчего царь, съежившись, сидел на стуле и смотрел в потолок.
Наконец, это начало отступать, и ему стало немного легче. Спустя еще минут двадцать, царь облегченно вздохнул и, помотав головой со стороны в сторону, произнес:
– Куда же подевался мой рассыльный?
И словно на его вопрос в дверь тут же постучали, и влетел запыхавшийся человек. То был его камердинер. Глаза его, и без того красные, ярко горели огнем, а вид был такой, словно искупали в воде.
– Государь, государь, там на улице творится неизвестно что. Люди, давка, крики.
– А где полиция? – сурово произнес царь, вставая со своего стула и приближаясь к окну,
– Там же, но они почему-то стоят и ничего не делают.
– Ты принес то, что я просил?
– Да, – ответил камердинер, протягивая руку с коробочкой и доставая остальное.
– Выбрось, – тут же приказал царь и позвонил в колокольчик.
Вошел дежурный офицер и, четко приставив ногу к другой, кивнул головой.
– Вызовите срочно начальника охраны и прикажите доставить сюда срочно главу тайного приказа.
– Слушаюсь, – ответил тот и, отдав честь, вышел из комнаты.
– Сходи, переоденься и быстро ко мне, – сказал царь, обратившись к камердинеру.
– Сию минуту, – ответил тот и, покрутив в руках коробочку, бросил ее в урну с мусором, а затем быстро скрылся за дверью.
– Так, так, так, – тихо проговорил царь, – значит, заговор за моей спиной. Кто же так усердно рвется к власти, уж не мои ли дальние родственники? Надо срочно разобраться во всем этом. Жалко времени маловато.
Что-то больно кольнуло в само сердце и царь, неожиданно сам для себя, пошатнулся.
– О, господи, – тихо пролепетал он, присаживаясь снова на стул, – что это со мной сегодня? Не иначе смерть-матушка подступает, – и небольшая пелена застелила на мгновение ему глаза.
Вдруг, он резко выпрямился, судорожно глотнул воздух и, натянувшись как стрела, так и застыл, глядя куда-то в потолок.
Его глаза уже ничего не отражали, а только блестели в той окружающей его синеве, понемногу заволакивающей все во дворце.
Забежал рассыльный и, завидев царя в таком положении, начал отступать назад, посекундно крестясь и молясь про себя.
– Господи, помилуй мя, господи.., – а, дойдя до двери, быстро выскочил наружу и закричал.
– Царю плохо, царь-батюшка помирает, лекаря
