вещ а вей)уходят жизней и полей
геометрические планы:
вещественное тот же прах
так спички обгоревшей взмах
восьмерку оставляет в зреньи
но все тусклей никлее след —
так жизнь была и жизни нет
в я новом тень воспоминанья
лиш протечот порой бледна
как сквозь дорожные мельканья
зловещеликая луна
Глава восьмая
вот он чертежник вот актером
с бродячей трупой ездит он
на полустанке мрачным взором
в горящий семафор вперен
на сквозняке за кассой сонной
с дырявым пледом на ногах
над зала пропастью бездонной
бессонный укрощая страх
он видит: ложной был мечтою
сей путь и вот уж перед ним
Варшава – тупо недвижим
он под чугунною пятою
повисшей с чорново седла
стоит на площади бездомный
пред ним холодный мир огромный
чужой и каменный встает
куда идти? но он идет
среди цветных реклам шипящих
средь улиц празднично кипящих
идет: кружится голова
от голода – бездомной ночи
но мысль надменная жива
горят безумной верой очи:
он здесь лишеньем и трудом
свой возведет на камнях дом
и впрямь возводит но далеко
ещо: в труде не видно прока
пока ж на почте пострестант:
отчаянные утешенья
и Вислы мелкое движенье
и сыпь песка и ток лопат
и снов туманный вертоград
вот он лопатою ломает
замерзлый каменный песок
сломав в пустую тьму бросает
и рядом тот же плеск и ток
сосед невидимый вздыхает
лопату чистит и затем
как он – безвидное бросает
в метафизическую темь
за Вислой первая сирена
стенает скорбная – у ног
белеет изморозь иль пена
иль белый брошеный чулок
и в облаке тумана сером
уж различим двухмерный брат
и слева та же тень за делом
и плеск и снова стук лопат
так в мраке утреннем лопатой
ссыпатель висленских песков —
под вечер в галстуке крылатый
речей слагатель легкослов
в собраньях тесных эмигрантских
он принят равным только реч
ево дика в диспутах братских:
им избран мир а ими меч
он к ним из планов иномирных
нисходит прямо: богослов
в гром политических немирных
в толк поэтических в брань лирных
страстей – смешение умов
за чаем прений и стихов
они решают: он толстовец
они прощают: он юнец
и он смолкает наконец
хлебает чай непрекословясь
под тенью меловых божков
немой протоколист собраний
хранитель их речей и брани
потерянных низатель слов
тут перед ним сквозь чьи-то строфы
садясь
