щёку, тёмными глазками сверкнула и – словно зверёк маленький, заманчивый, но в руки не дающийся, – исчезла…
Мается Юра от неясности.
Приятели утешают:
– Да мало у нас девок? Парень ты нормальный, обеспечить тебя бабой – раз плюнуть. Вон, Наташка с Дома быта по тебе сохнет…
– Да шо, одна Наташка?
– Га-га-га!..
– Юра!..
«Обеспечить» – ходовое словцо у кандиевских механизаторов. «…Та на склад, обеспечу себя запчастями». – «Гена, как с соляркой? Обеспечился?» – «Зашли в магазин, обеспечились по ноль-семь…»
Школьный завхоз Никитич – с усмешкой:
– Не мучайся ты, хлопче, понапрасну. Она ж ремонтантная. А ты хто? С высшим образованием?
Ранят Юру эти слова, обиделся он на Никитича. Чувствует он: в чём-то прав завхоз… Но – вскидывает Юрий голову и гонит прочь и завхозную правоту, и свои собственные думы. И опять ищет встречи с Галей.
А она – встречи ждёт. Может, это только весна пришедшая действует, – ну, а может, и впрямь полюбила Галя. Может такое быть? Может. Почему же нет?
Подолгу не засыпает; книжку поэзии, Юрой подаренную, под подушкой, как школьница, прячет; и, растворив в ночь окно, грустит… И, вздохнув, ложится: надо. Дни пошли трудные, начался сезон. Поливать, собирать, продавать. Каждую зорьку выезжают из ворот наполненные ящиками с поспевшей за ночь ягодой «жигули», и из соседских ворот тоже, и из других соседских ворот, дружно все выезжают, «жигули», «москвичи», а у кого-то и «волга», один за одним, как бомбардировщики на цель, пыль на улице осесть не успевает, вжжж… вжжж… вжжж… вжжж…
Нет равных Гале на любом базаре. Как магнитом, покупателей притягивает, и не торгуются с ней, а сама она торгует весело, живо, умело. В основные дни, когда клубники много, за прилавок становится и Карп, а Петро на мотоцикле с коляской делает дополнительный рейс, подвозит после обеда ещё вёдер пять свежей. Перед сном, уставшие, подсчитывают прибыль: Карп – на электронном калькуляторе, отец семейства Михайло – по старинке, карандашом на листке.
– Шестьсот семьдесят восемь за два дня, – объявляет Карп.
Отец сверяется со своим учётом:
– А оно должно быть семьсот сорок. Як минимум. Шо ж такое?
– Та ты, батя, вспомни, куда мы её в этот раз возили! Там же вся дорога в ямах, пятьдесят километров тряски, она же сок пустила, и всё.
– Сволочи… – вздыхает Михайло. – Когда вже воны дорогы зроблять?.. Нэма хозяев, нэма! А ото помню, як ото мы у Германию увийшлы, так о там – дорогы!..
Был фронтовиком Михайло. И медали есть, и орден. Но это давно уже было. Другая была жизнь…
– Батя! – обрывает его воспоминания Петро. – Погода.
Сообщение о погоде на завтра слушают внимательно.
– А-а… Брешуть, – отмахивается сердитый Михайло.
Петро не согласен:
– Та чего брешут… Не брешут.
Карп молчит, не встревает. Он в мать пошёл – темноглазый, чернявый, складный. Чорнії брови, карії очі в синем джинсовом костюме «Леви Страусс». Ласковый, быстрый, сметливый,
