Почем мыло-то на Сухаревой, знаешь?
Кто-то из толпы:
– Чего ему знать? Ему казенное идет! А вы, барышня, картошку везете?
– Мороженую. На службе дали.
– Известно, мороженую, – хорошая-то самим нужна! Подсобить, что ли?
Толкает, вожжи напрягаются, еду. Позади голос бабы – солдату:
– Что ж она, что в шляпе, не человек, что ль?
Рас – су – ди – ил!
Итог дня: два чана картошки. Едим все: Аля, Надя, Ирина, я.
Надя – Ирине, лукаво:
– Кушай, Ирина, она сладкая, с сахаром.
Ирина, тупясь и отворачиваясь: – Ннне…
20 марта.
Вместо «Монпленбеж», задумавшись, пишу «Монплэзир» (Monplaisir – нечто вроде маленького Версаля в XVIII в.).
Благовещение 1919 г.
Цены:
1 ф<унт> муки – 35 р<ублей>
1 ф<унт> картошки – 10 р<ублей>
10 ф<унтов> моркови – 7 р<ублей> 50 к<опеек>
1 ф<унт> луку – 15 р<ублей>
селедка – 25 р<ублей>
(Жалование – ставки у нас еще не прошли – 775 руб<лей> в месяц.)
25-го апреля 1919 г.
Ухожу из Комиссариата. Ухожу, потому что не могу составить классификации. Пыталась, из жил лезла – ничего. Не понимаю. Не понимаю, чего от меня хотят: «Составьте, сопоставьте, рассортируйте… Под каждым делением – подразделение». Все в одно слово, как спелись. Опросила всех: от заведующего отделом до одиннадцатилетнего курьера – «Совсем просто». И, главное, никто не верит, что не понимаю, смеются.
Наконец, села к столу, обмакнула перо в чернила, написала: «Классификация», потом, подумав: «Деления», потом еще, подумав: «Подразделения». Справа и слева. Потом застыла.
Прослужила 5 1/2 месяцев, еще бы две недели – и отпуск (с зачетом жалованья). Но не могу. И вырезки за три месяца не наклеены. И на ять начинают поглядывать: «Неужели, товарищ, еще не привыкли?»…Классификацию нужно представить к 28-му. Последний срок. Нужно отдать справедливость, коммунисты доверчивы и терпеливы. В старорежимном учреждении меня бы, сразу разглядев, сразу выгнали. Здесь я сама подаю в отставку.
Заведующий М<илле>р, прочтя мое заявление, коротко:
– Лучшие условия?
– Военный паек и льготные обеды на всех членов семьи.
(Молниеносный и наглейший вымысел.)
– Тогда не смею задерживать. Только не прогадайте: такие учреждения быстро рушатся.
– Я ответственным работником.
– По чьей рекомендации?
– Двух членов партии до Октября.
– Чем поступаете?
– Переводчиком.
– Переводчики очень нужны. Желаю успеха.
Выхожу. Уже в дверях – оклик:
– Товарищ Эфрон, классификацию, конечно, представите?
Я, умоляюще:
– Все материалы налицо… Мой заместитель легко справится… Уж лучше вычтите
