стыдно моих чувств к нему, – шепнула Нyтелла, пряча лицо на груди мужа.
– Они совершенно естественны. – Даниель вздохнул. – Я думал, что люблю Диану. Я свято верил, что люблю Лору… Ты тогда схватилась за Майкла, как за спасательный круг. Тебя прекрасно можно понять.
– Да, а как сделать, чтобы Джина смогла понять?
Нyтелла мягко отстранила Даниеля, и они оба взглянули на Малышку.
Та уже сидела со смартфоном нянечки и снова смотрела на своего биологического отца.
– С глаз долой из сердца вон! – прошипела Нyтелла. – Я считаю, надо прекратить бередить старые раны.
– Ну, давай, хотя бы постепенно! – взмолился Дэн. – Специально показывать не будем. Она же маленькая, может сама забудет? Потом скажем, что к папе нельзя… Ну, сидят же некоторые отцы в тюрьме!
Нyтелла кивнула, отводя взгляд, и вышла из кухни, а Даниель устроился рядом со своей приёмной дочкой.
Она смотрела, как они с Майклом сидели, рисовали вместе.
– Вот! – Дэн указал на столик на экране. – Пойдём, порисуем?
– С папой? – девочка перевела на него свои волшебные голубенькие глазки, словно светящиеся на фоне тёмной кожи.
– К папе сейчас нельзя, – спокойно объяснил Даниель. – Пойдём нарисуем ему картинку.
– Пойдём, – согласилась малышка.
Даниель вынул её из стульчика и унёс, а нянечка забрала свой телефон.
* * * * *
Когда Даниель выбежал из дворика, Мигель, по-прежнему, ласково поддерживая Люси Гонзалес, отвёл её в дом; усадив в гостиной, в кресло, прошёл в кухню и вернулся с её коктейлем.
Энтони Чёрнсын внёс сложенный тренажёр.
– Это куда? – уточнил он.
– Да в прихожей оставь, там, сбоку, – отозвалась Люси, потягивая напиток через соломинку.
– Мне на службу пора, – грустно уточнил Алехандро Родригес.
Он снова обнял Люси на секунду, прижавшись щекою к её голове, и вышел, экономя Энергетику.
Помахивая крыльями для баланса, Купидон присел на ручку соседнего с Люси кресла, и женщина заметила – он потёр губы, в точности, как когда-то Глеб.
– Ты в порядке? – ласково поинтересовалась женщина. – Ты не волнуйся, я всё сделаю, чтобы сыночку было хорошо… У него правда будут такие красивые глаза? Как у его матери?
– Плохо, что у него волосы будут, как у Валентины Макаровны, – вдруг ответил Энтони, слегка передёрнувшись. – Мы опасаемся, что наркозависимость закручена где-то в том же блоке хромосомы. Я… Я понял, что не могу бросить курить. Теперь к спиртному боюсь даже прикасаться.
– Ух ты! – Люси почувствовала холодок по спине. – Ну и ладно. Перемена тела, конечно, болезненный процесс… А что тебя останавливает?
– Черты лица моей матери, – отозвался Энтони грустно. – Мама, конечно, выбрала себе очень красивую оболочку. Но первые мои впечатления в этом теле связаны
