надо было постараться. И съездить туда, в город детства, за эти пять десятков лет, что прошли с того дня, не было никакого желания. Сначала это запрещалось. А потом – просто не захотел. И никаких угрызений совести не чувствовал. Может, уродился таким, а может, вытравили все нежности в Школе. Оставили только желание служить империи и императору, ну, и стремление к познаниям. О других слабостях человеческого организма речи не шло. На них денег хватало всегда.
– Фанел, перчатки! Мои любимые!
Он тряхнул головой, отгоняя совсем ненужные воспоминания, и протянул руку назад, не оглядываясь. Знал, что в ладонь тут же аккуратно вложат мягкие на ощупь, но очень прочные перчатки. Которые не горели в пламени Искусства, но были подвластны обычному огню; не поддавались ни одному из стихий, но которые с трудом, но разрезались обычным ножом. Почему любимые? Именно в них Данир проводил самые значимые свои эксперименты. И новый кристалл он намеревался снять с треноги, и убрать в предназначенное для него место именно этими перчатками, ставшими для него уже артефактом. Подняв к уровню глаз новый кристалл, он полюбовался на искру, мигавшую сейчас чуть ярче – артефакт явно поглощал слабые эманации в куполе, которых не могло не быть. А потом, положив кристалл на место, и аккуратно прикрыв гнездо, Ищущий открыл соседнее. Он увидел ничем не примечательный, абсолютно бесцветный и прозрачный кристалл, размерами не меньше Определяющего – так называли тот, с искоркой. Что это за артефакт, определить визуально было невозможно. А по теории, из школьных еще лет, это не могло быть ничем иным, как парой к Определяющему. Называли этот кристалл Очищающим, и без него амулет с искоркой был одноразовым. Потому что извлечь поглощенную энергию из него ни одним плетением Искусства было невозможно. Даже – утверждалось – Главам это было не под силу. А вот Очищающий возвращал Определяющему чистоту и яркость искры, стоило лишь свести два кристалла гранями. Куда при этом девается энергия, не знал никто. Так, по крайней мере, считалось. Сам же Данир не знал и того, как эти артефакты изготавливались. Или где их находили? И сейчас не хотел знать. Главное – они у него теперь были.
А вот зачем их взял с собой на «операцию» стражник из Тихой? Это навевало на определенные мысли. Точнее на одну мысль – главный интерес Тихой стражи в далеком графстве, конечно же, искусник. Или искусники – как бы дико это не звучало.
Искусников в Империи было мало; катастрофично мало. И практически все они жили и работали в столице. Точнее, в семи ее пригородах, каждый из которых был больше любого другого города империи. В одном из них, Фиолетовом, жил и работал Данир уль Масхи. А в герцогствах и графствах империи – лишь по одному, по повелению императора и Совета империи. Их, кстати, негласно называли Надзирающими. За герцогами и графами, соответственно. Конечно, не все имперские искусники сидели безвылазно в своих пригородах. Ездили
