выросла до 2-х метров. Ветер зашел и теперь, чтобы двигаться к точке поворота, нам приходилось лавировать. Скорость яхты по курсу упала, а качка усилилась. Для швертбота класса «микро» такие условия плавания уже не сахар. Сделав первый поворот оверштаг, мы стряхнули с себя завороженность и вспомнили, что идём не одни, где-то рядом должны быть другие яхты. За всё это время мы ни разу не оглянулись вокруг, а где-же наши друзья – вот она неопытность – и про радиостанцию вообще не вспомнили.
Осмотрев в бинокль всё вокруг, я с трудом заметили одну мачту с краспиц и выше. Мы сильно оторвались, да и не удивительно, шли под полными парусами. Запросили по радиостанции другие яхты. Получалось, что нас разделяло уже километров пять-семь. У капитанов этих яхт были большие сомнения в целесообразности продолжения плавания прежним маршрутом. Решили запросить прогноз погоды и потом определяться. Ветер усиливался, на порывах он уже достигал 17м/с и мы начали брать рифы на гроте, свернули геную и поставили штормовой стаксель. Смена передних парусов не заняла много времени – они были на закрутках, а вот при взятии рифов на гроте матрос Тормоз чуть было не вылетел за борт. Лодка заметно выровнялась и имела 6—7 узлов ходу, несмотря на волны более 2-х метров. Володя, пробираясь с бака в корму, упал, поднялся с трудом, а потом во время большой волны упал с рубки в кокпит и никак не мог подняться, застонал: «Капитан, переклинило меня, позвоночник». С большим трудом матрос Тормоз затащил Володю в каюту и уложил на диван наветренного борта. Когда он вылез, на нем на самом лица не было, и он плюхнулся в кокпите лицом в корму. Он был уже не помощник.
Правой рукой я отрабатывал румпелем все выкрутасы волн, левой держал грота шкот и постоянно крутил головой, чтобы не пропустить очередной удар волны в борт. Сзади на горизонте появилась черная полоса, ровная, как проведенная карандашом линия. Она заметно росла в размерах. Плохи дела, подумал я, вспоминая главы по метеорологии из учебников: «Коль резок контур облаков – ко встрече с ветром будь готов!».
Надрывалась радиостанция, перекрывая шум начинающегося шторма, передавали прогноз погоды: «Штормовое Предупреждение, ветер юго-восточный с переходом на юго-западный, силой 19—21м/с с усилением до 23—25м/с, на порывах до 27м/с, волна на открытой воде 3—4 м, в районах до 4,5 м», – это уже не шторм, это ураган для нас. Полоса на горизонте стремительно приближалась.
Близилась точка поворота и GPS запищал, мне необходимо было принимать решение, но я был полностью поглощен процессом управления яхтой, и, сидя на руле, не мог работать с картой, а матросы лежали, один в каюте, другой в кокпите. Я пытались определиться по карте, куда бы можно было зайти и понять, где находится яхта. Сильная качка и потоки брызг, накрывавших яхту, никак не позволяли мне этого сделать, а сориентироваться по берегу с правого борта, который был от нас в 2-3-х милях, было невозможно – он превратился в сплошную
