её суку, трубу-то карбидом, – пришлось пострадать. Зато теперича способности проявляю.
– Да…ладно? – недоверчиво протянул Буренков.
– Контру прикрой! Тепло не трать! – вытирая о ветошь жирные от смазки пальцы, цыкнул Суфьяныч. – Не май месяц…
– Опять не так! Не засоватца холера! Зачем…не знаю!
– Ишак ты, ишак! На весь батальон Танкаева один ты такой! – чертыхался Нурмухамедов. – Погубишь ведь, вражина, матёрым болванством своим…
– На редкость бестолков, – тихо соглашался сдержанный Черёмушкин.
– Оцет оби нэ сало хавать! – фыркал Санько Куц, и все беззлобно посмеивались.
Один Буренков, крепче наливаясь жаром, раздражённо канючил:
– Эх, вы однополчане…Надо товарищу показывать, а не зубы скалить…смеётесь, окаяхи, а дело стоит! Товарищ старший сержант, уйми своих колотушников или гони их к чертям! Не ровён час фрицы попрут, а им – смешки! – по бабьи высоко верещал он, размахивая пухлыми, сдобными кулаками.
– Верно понимаешь фронтовую обстановку, Буренков. Хвалю! Сознательный боец, – хватко поддерживал его Марат. «По-ка-зы-вать» им сволочам надо! Ты у нас славный воин, вот и покажи…У тебя ещё всё спереди.
– Аха-ха-аа! Усё спереди!..
– Охо-хо-о!! – брызгая слюной и слезами, потешались пулемётчики.
– Злой ты татарин Суфьяныч, даром чо земеляки. Одне у тебя жабы, а не слова: «сволочь», «подлец», «в расход», «провокация», «контра», « к стенке»…
– Эй, эй, погодь тарахтеть, Григоричь! Калмык да татарин от веку первые люди в стпи…Ты, дядька, не шути так…Слыхал поди ж то: «Добро должно быть с кулаками»? Вижу не слыхал. Оно понятно: два класса образования и колидор…Где уж тут! А ещё «дегтярь» ему подай герою. Эта штука, брат, – старший сержант кивнул, на стоявший в бойнице на откидных стальных «сошках» ДП, – посложней «максимки» будет. В евоном диске 47 смертей, как с куста…и скорострельность будь-будь – 550 выстрелов в минуту, а ты мычишь, Григорич…Вот ты, пузан, всё на мои лычки косишься, покою оне тебе не дают. Что ж, понимаю. Начальству ты и на гражданке в рот смотрел…Но с каких пеньков, ты в командиры метишь? Коли из тебя солдат, как из дерьма пуля?
– У-ха-ха-а!!
Буренков совсем стал, как спелая ягода, поджал губы, накипел обидой. Отшатнулся от ненавистного пулемёта, сгробастал привычную трёхлинейку, буркнул под нос:
– Иш-ша поглядим чья возьмёт. – Встретился с песочно-зелёными рысьими глазами Суфьяныча и безнадёжно махнул рукой, словно сказал: «Ну, доволен, пересмешник-шайтан? Завёл свою грёбанную шарманку. Что на селе был, как слепень кусучий… Что на фронте такой же едучий паут…А ещё земляк…Ежли с подначки да с крика начинать…Тады и заканчивать надо пальбой».
– Не горюй, Григорич, – -Марат похлопал по стволу пулемёта. – Мы ещё повоюем с тобой! После Победы ещё потрясём чубами. Ну куда ты, Буренков? Отставить!
