время и она уедет из семьи, из школы, от одноклассников, из тех трущоб. Чем старше девочка становилась, тем уверенней становились её «тройки». Некоторые мальчишки обзывали её карликом, карлон, или карлита за её маленький рост. Внутри было досадно потому, что мальчишки пытались задеть её, но она улыбалась в ответ, сохраняя обладание, зная, что всё это ни на всегда и однажды исчезнет из этой дыры, чтобы отправиться на свой «Олимп». В школе она не выделялась ничем, разве, что сорвать урок была, конечно, мастер. Семья с взрослением стала ею ненавистной пуще, и видя, как взрослые проблемы развала Советского Союза влияют на распад её собственной семьи того времени, – в этом гадком утёнке зарождались независимые процессы. В ней зрели собственные убеждения.
Как Ваш покорный Судья, присутствую вместе с Вами на процессе слушания, дело которой вне времени. Может быть не сразу я был с ней, может гораздо позже, но со временем я полюбила эту девочку. Я слушал её разум, чувствовала себя удовлетворенным от этого, причастным, и тогда возникло желание быть с ней, по крайней мере некоторое время. Сначала связь была непостоянной, но меня тянуло к ней снова и снова, я пленился ею, это было похоже на одержимость. Я влюблялся каждый раз всё больше и больше, казалось уже куда больше, но она открывала в себе всё новые и новые двери. Она восхищала меня своей любознательностью. Её притягивали люди своими глазами, речами. Связь становилась всё устойчивее и тогда я легко уже находила дорогу туда и обратно, к ней. Я был поражён самым сердце. Мои слова подобны сетям, которые Она накидывала на меня, словно зная моё присутствие и не боялась этого.
Моё откровение в словах, я до сих пор преисполнен любовью. С той поры нашего расставания прошло какое-то время, я не знаю сколько. Эта книга единственное, что есть у меня после её исчезновения. Каждый, кто открыл её, пойманный моими словами, будет испытывать желание дойти до конца, как я, захваченный ею однажды. Моя задача не бежать, а дойти до смысла, пройдя через две стороны: полноту, которую я пережил, и ничто, о котором говорю, являются просто двумя названиями одной и той же сути, рассматриваемой из двух различных перспектив.
Если вы смотрите из мира страданий, тревог, тьмы и смерти, тогда это ничто. Но если вы смотрите на то, что осталось, или на то, что открылось вследствие отсутствия страдания и тьмы, с любовью, тогда вы полны блаженства, полны света, огромного присутствия, великого благословения. Это полнота. Но в конце концов все слова исчезают, когда встречаешь родные глаза напротив…
Отступление.
Я счастлив, что знал её. Она что-то таинственно ускользающее, манящее, вроде бестолковое, но невероятно чувственная, очень добрая, сексуальности в ней, конечно, хоть отбавляй, но больше меня тянуло к ней её бесстрашие и жажда жизни. Не боясь она шла, как Чапай с шашкой на голо в самое пекло событий… Как – то, Хок заехал за ней. Она тогда жила в Приморском районе (Санкт – Петербург), квартиру там ей снимал тогдашний
