Короче, красивый, давай так, чтоб ты был спокоен, а мы благоразумны – 25 и с сопровождением с нами до Росси, идёт? – в серьёз выдвигает она. Хок замер, глаза инспектора дышали недоверчивостью. Возникла пауза в несколько секунд, – накидываю ещё пятёрку, и ты включаешь мигалку, чтоб никто не мешал нам ехать, – с улыбкой докончила она.
Так они и поехали, весёлые, довольные от Московского до ул. Росси в сопровождении гаишников под весёлые гирлянды гайцов.
– Этот… этот таксюга нас сдал!!! Говорю тебе! – яростно с улыбкой в голосе заявила она, пока ехали до адреса впереди с мигающей «люстрой», – Я тебе говорю, который у выхода предлагал нас довезти, а мы отказались, он по любому в клубе нас видел, дрянь последняя.
Хок был в шоке, думаю, инспектор тоже был шокирован, но платил всё равно Хок.
– Слушай, у тебя точно есть права? – озадачился Хок, вспомнив ситуацию про права, подхихикивая всё больше и больше.
– Да, точно, точно! – Словно не обращая внимания на вопрос, ответила Катя.
То утро они встретили вместе. В машине после ночных похождений на побережье Финского залива. Сидели в тачке, разговаривали о жизни и наблюдали, как по горизонту всплывает огненное светило, озаряя город дневными благостями. Хок оставался на пассажирском сидении и любил каждую минуту прожитого часа.
Она выбрала родиться в маленькой деревне где – то посреди лесов, – сосновых боров, березовых опушек. Эти места являются янтарём природы чистейшего воздуха, силы духа, самородком среди диких частей её, наполненной изобилием карельских ягод, грибов, рыбы в тысячах тёмных озёр, трескучего мороза под ногами зимой, вечно зелёного лета, пением птиц от зари до зари. Она выросла во дворе, и не понятно было кто из неё выйдет. Играя с мальчишками в игры, всегда выбирала быть главарём. Она собирала компании мальчишек, и они шли патрулировать пароходы, которые были пришвартованы в гавани тех мест. Зимой она любила с компанией всё тех дворовых пацанов прыгать в сугробы сальто с крыш гаражей и сараев, а летом лазила по деревьям, в сопровождении своей дворовой подружки Ани и Иры. Всё так же не любила возвращаться со школы домой. Она любила есть карельские калитки из тонкого ржаного теста с картошкой. Но больше всего меня поразило то, что её страстью было «рисовать». Она чертила карты своей местности на кусках обоев, где каждый миллиметр был тщательным образом выверен. Там указаны дома, подъезды, дороги, тропинки, местонахождение того или иного сарая, сколько труб в доме на крыше. В куклы с девочками она мало играла, но если играла, то дома, в одиночестве. Кукол, в прочем, как и многие другие вещи, она выменивала у одноклассников на фишки или стопку вкладышей «Турбо», «Лав из» или «Бомбибом». Эта малышка была уверенной троишницей в школе, но заметная страсть к совершенству вела её с детства не для деревенских трущоб.
Они часто сидели в тачке. Она рассказывала ему о своём детстве, о людях, о своих переживаниях. Иногда… Он терял почву под ногами от того, как на самом деле она переживала. Где она берёт сил, чтобы пережить ту минуту, когда кажется,
