и выбрать пару записей для Леши. У меня их было не так много – только то, что написал здесь. Не буду же я, переезжая, таскать с собой все эти стопки исписанных листов. Дома, в своем родном городе, я храню записи в специальной комнате, благо места хватает. А в этой квартире все умещается на двух полках книжного шкафа.
За полгода моего пребывания здесь у меня накопилось двадцать две статьи. Сегодня сяду за двадцать третью.
Все черновики были аккуратно разобраны по папкам. Отобрав девять более-менее подходящих, я решил их просмотреть, предварительно заварив кофе и насыпав в блюдце печенья. Каких-то особых критериев, по которым запись должна подойти для чтения Лешей у меня не было. Наверное, мне просто должно захотеться, чтобы он ее прочел. Почему-то для меня было важно, чтобы он оценил работу целиком. Меня заинтересовала его идея с опубликованием историй в виде полноценных рассказов. Почему-то до него ни мне самому, ни окружающим меня людям такое в голову не приходило.
До этого мне ни разу не приходилось заниматься ими после того, как работа над статьей завершена, не возникало надобности. По сути, черновики мне были ни к чему, но выкинуть их не разрешала жена. Так и приучила бессмысленно складировать их, отяжеляя жизнь дополнительным грузом прошлого.
Макая печенье в кофе, с аппетитом уплетая получившуюся “кашицу”, я пробегал глазами по чернильным закорючкам. Мой почерк, аккуратный, ровный в обычной жизни, на этих листах был таким, будто и не я писал вовсе. Потому что, честно говоря, когда до краев наполнен образами не до красоты – успеть бы все записать. Но все было не так плохо, как я думал, Леша, скорее всего, вполне сможет понять текст. Из минусов – полное несоблюдение знаков препинания, уйма орфографических ошибок, да еще вдобавок у некоторых слов “проглочены” буквы. В спешке я не слежу за тем, КАК пишу, главное ЧТО пишу. При работе с чернилами главное – обозначить общий смысл. А недочеты… Можно и не замечать. Ну да ладно, я же не думал, что эти записи вообще кто-то будет читать
Где-то через час работы я остановился на папке с надписью “Теплые воды любви”. Из всего, чем я располагал, именно эта история в тридцать с лишним страниц показалась наиболее достойной внимания. Облегченно вздохнув, я стал раскладывать на полу чистые листы…
Среда. Около полуночи. Я выхожу из душа, побритый и свежий. В комнате “творческий беспорядок”. Ступать приходится аккуратно, чтобы не помять разложенные на полу листы. Почти весь ковер завален только что рожденными записями. Я их никогда не складываю в стопку, потому что на листах часто встречаются пометки и удобнее видеть перед собой сразу все страницы. Начинается этап отсеивания лишнего.
Через какое-то время я вдруг замечаю, что помимо своей воли, неосознанно, обращаю внимание на допущенные в тексте ошибки. К моему удовольствию, запятые, точки и тире стоят там, где им, по моему разумению, и положено находиться. Ни одной буквы в словах не “проглочено”. Орфография вполне сносная. Что, не скрою, меня очень обрадовало. Значит, не такой уж я и безграмотный. А то стыдно с моим опытом так писать…
