будущему врачу знать, как устроен организм мухи?
– Откуда же мне знать. Я женщина необразованная. Только вот мой покойный дядя часто говорил, что Всевышний всё создал по единому правилу.
– Что это за правило такое? Может, он имел в виду закон?
– Не знаю, но точно помню: он употреблял именно слово «правило». И ещё он говорил, что правила выше законов.
– Дед правильно говорил, – философски заключила Айтекин, – законы нарушают все, а правила – единицы. Мама, ты не принесёшь мне чаю?
– Конечно, дочка. С твоим любимым ореховым вареньем? И я выпью, пожалуй. Что-то в горле пересохло.
Минут через десять они распивали ароматный цейлонский чай. Диляра-ханум казалась взволнованной. Она то шумно вздыхала, то покашливала, то пристально глядела на дочь. Айтекин, наконец, не выдержала.
– Мама, что с тобой? Ты себя хорошо чувствуешь?
– Всё в порядке, дочка.
– Нет. Ты не в себе. Что-то случилось?
– Я хочу поговорить с тобой, – решилась наконец Диляра-ханум.
– О чём? – не отрываясь от чтения, спросила Айтекин.
– У меня состоялся разговор с директором школы.
Айтекин вопросительно посмотрела на мать.
– Она прочит тебя в кандидаты на золотую медаль.
Глаза девушки засветились от радости.
– Как здорово! – воскликнула она, – теперь мне нужно будет готовиться лишь по биологии.
Она обняла мать за шею и расцеловала её. Однако, увидев её смущенное лицо, удивлённо спросила. – Мама, ты не рада? Что-то не так?
– Всё хорошо, моя девочка. Даже очень хорошо.
– Что значит «очень хорошо»?
– Ну, видишь ли, – Диляра-ханум старалась подыскать нужные слова, но безуспешно, – она сватала тебя за Эмина.
Диляра-ханум испуганно посмотрела на внезапно побледневшее лицо дочери.
– И что ты ей ответила? – тихо спросила Айтекин.
– Я? Сказала, что ты ещё ребёнок и что вам… тебе в институт поступать надо. Но она меня заверила, что сейчас вы будете только помолвлены, а свадьбу сыграем потом.
– Мама, ты дала согласие, не спросив меня? – лицо Айтекин исказилось от обиды и гнева.
– Согласие, несогласие. Спросив, не спросив, – Диляру-ханум начала разбирать злость, – причём тут всё это! Вы же дружите. Он прекрасный парень. Я советовалась с дядей Абдуллой, и он одобрил наше решение.
– Ты дала согласие, не спросив меня, – на глазах у девушки выступили слёзы. – Как ты могла так поступить со мной?
И тут впервые в жизни Диляру-ханум прорвало. Она обрушилась на дочь с потоком упрёков и обвинений. Она кричала на своё любимое дитя, обвиняя его в чёрной неблагодарности, эгоизме, глупости и прочих смертных грехах. Она говорила об их бедности и той жизни, которая откроется ей, породнись они со столь знатным семейством.
