носатый и, судя по всему, уставший еще больше, чем его собеседник, человек растягивал свои бледные тонкие губы, открывая ряд белых, но неровных зубов.
Севин нежданный гость не привык, не умел улыбаться.
«Да ведь они все похожи, – подумал Сева, – такие разные, но у всех есть что-то общее. Тот безумный старикан из метро. И Мурин. И его приятели – эта бабища с постным лицом, и костолом Вегард… И вот он, Гирбилин… Их всех связывает некая общая черта. У них у всех что-то звериное во взгляде. В манере. В поведении. В них во всех что-то… нелюдское, чужое…»
– Мы с этим Муриным, – добавил Гирбилин, гася свою неправильную улыбку так поспешно, будто застеснялся ее неуместности. – Старые приятели. Вернее сказать, старые неприятели. Нас с ним многое связывает. Общее прошлое. Общие тайны. Взаимная ненависть.
– И вы знаете, где он? Вы знаете, куда они увезли Жанну?
– Да, – кивнул Гирбилин. – А самое главное, что это знаешь и ты. И по этой причине я здесь.
– Я вас не понимаю. Где она?? Объясните же толком!
– Есть такой город, Хмарьевск. Большой город, некогда великий город. Он и назывался раньше иначе… Он мог бы стать мировой столицей, местом, куда ведут все дороги, оплотом цивилизации, средоточием порядка… а превратился в скопище разнообразного сброда, устроившегося посреди болот. Превратился в прореху, через которую проникает в мир всякая дрянь. Всяческая Хмарь.
– Первый раз слышу. Это где, в Сибири где-нибудь? У меня там дядя живет.
– Нет, – сказал Гирбилин. – Это не в Сибири. Это вообще не на Земле. Не на ЭТОЙ Земле.
– Ну, понесло, – Сева покачал головой. – Сначала старик, потом этот хренатор Мурин, теперь вы… Везет мне на сумасшедших!
– Чему удивляться? – Гирбилин с хрустом откусил от соломки. – Мы живем в сумасшедшие времена.
– Вы не сказали, где он находится, этот ваш Хмаровск, или как его. Не на Земле – это типа где? На теневой стороне Луны? По соседству с Четвертым рейхом и базой маленьких зеленых человечков?
– Ведь ты был там, Сева, – Гирбилин, безмятежно жуя, с прищуром поглядывал на рассвет за окном. – Ты был в Хмарьевске.
– Да ну?
– Ты бывал там очень часто. Почти каждую ночь. Ведь это и есть он, тот самый город из твоих снов.
16
– Ну да, конечно, – кивнул Сева. – Теперь-то я понял. Каждую ночь я тусил в этом вашем Комарьевске. А луна сделана из зеленого сыра. А у алжирского бея под носом шишка.
– Мы плетем ту паутину, что не пропускает свет ваших солнц, – вполголоса начал Гирбилин. – Мы – те, кто обращает в пепел ваши сны. Те, кому не нужны причины…
– Те, – прошептал Сева, разглядывая чаинки, прилипшие к донышку чайной кружки, – кто разбивает зеркала окон и следует за струнами, свитыми из дыма и слез…
– Мы вышли ниоткуда. Уходим в никуда… Мы…
– Равновесие, – заключил Сева.
– Откуда в тебе эти слова?
– Без
