ни малейшего отношения и усмехнулся так, что не заметить это было трудно.
− Надеюсь, ты понял мою волю? – спросил Дешар.
Мысленно ругаясь, Эеншард коротко ответил:
− Да.
− Тогда я желаю видеть ребенка не позже, чем через год!
Заявив это, король махнул рукой, давая понять Эеншарду, что ему стоит убраться как можно скорее, если он не хочет проблем. Этот жест принцу был хорошо знаком. Он поклонился королю, подождал, пока его новая наложница тоже склонит голову перед правителем, кивнет отцу, и вышел, позволяя ей испуганно сжимать один лишь палец на его большой руке.
− Зовут тебя как? – глухо спросил Эеншард, когда они оказались в коридоре.
Он не смотрел на девушку, быстро шагая вперед. Девушка же, семеня за ним, едва успевала, но крепко держала его, глядя на спину мужчины с явным волнением.
− Дерб, − ответила она тихим нежным голосом.
− Эту ночь ты проведешь со мной.
− Да, господин, − взволнованно отвечала девушка.
Эеншард же проклинал брата и абсурдную логику отца, который то желает ему смерти, то мечтает увидеть его потомство.
Когда Эеншард говорил Ленкаре, что не хочет детей, он не лукавил. Пользуясь негласным правилом, он с самого двадцатилетия не появлялся на совете Эштара, тем самым говоря своим братьям, что в борьбу за трон он вступать не собирается, но когда его брат станет королем, Эеншард, как минимум, должен будет лишиться имени и навсегда перестать быть частью королевской семьи. Не испытывая особой любви к отцовскому роду, Эеншард счел бы подобный исход идеальным. Только сохранить ему жизнь − это одно, а жизнь его детей, особенно сыновей, − совершенно другое. Когда Дешар пришел к власти, он убил всех братьев, а всех их детей − и мальчиков, и девочек − продал работорговцам. Страшно подумать, но где-то там, за Белым морем, среди рабов, быть может, еще жили родные королей рода Клен Дерва.
«Какие могут быть дети, если я даже свою жизнь защитить не могу», − решил Эеншард еще в юности, когда его первая наложница вдруг попросила ребенка.
«Глупая женщина», − решил он тогда и больше не звал ее в свои покои.
Он брал своих женщин в зад, по-эштарски, как говорили иногда, грубо, но зато надежно защищая себя от ненужной беременности.
Эштарские женщины обычно благосклонно принимали его, в конце концов, для Эштара такой способ контрацепции был исторической нормой. Женщины захваченных городов сначала плакали, а потом принимали его ничуть не хуже эштарок.
Теперь же его лишили права выбора, назвав и женщину и срок.
Эеншард понимал, что для отца это просто забава. Едва ли он сможет поиздеваться над своими неугодными внуками, зато его наследник получал идеальный рычаг давления на пока еще главнокомандующего эштарской армией. По всему выходило, что Эймар дал шанс Эеншарду выжить только потому, что собирался его использовать, а чтобы невидимая цепь окрепла,
