ничего не поняла.
Когда мне стало ясно, что больше я ничего в их споре не разберу, я прошла к креслу Ольгера, пару раз чуть не упав на пути. Коста всё-таки оставил подол слишком длинным. Или это я в макси ходить не умею.
Я уселась в кресло, а Дайра тут же запрыгнул ко мне на колени и улёгся.
– Ты не сбежишь от них?
Кот внимательно посмотрел на меня. На его морде абсолютно ничего лишнего написано не было.
– Не убегай. Не знаю, кто за тобой охотится, но не убегай больше, ладно?
Дайра замурчал.
– Ой, верить вам всем… – с сомнением вздохнула я.
Дайра положил лапу мне на руку, дескать, не волнуйся, обещаю не дурить.
Так нас и застал вернувшийся Ольгер: Коста и Брилле продолжали о чём-то раздражённо спорить, а у нас с Дайрой – тишь да гладь.
Ольгер принёс красивую корзинку, в которой лежала на боку большая керамическая бутыль, а вокруг неё кривобокие стаканы. Сразу видно, ручная работа каких-то умельцев.
Корзинку Ольгер поставил на столик, одним недовольным окриком прекратил препирательства своих подчинённых, подошёл ко мне.
– Пришло время выпить, – сказал он уверенно.
– Зачем?
– Затем, что я не собираюсь работать синхронным переводчиком, – усмехнулся он. – Вы очень податливы чёрному вину. Вам единственного вчерашнего глотка хватило почти на сутки. Сейчас выпьете стаканчик, и бутыль с собой можно не таскать, эффекта на неделю хватит, а там найдём, где разжиться.
Он подошёл к корзинке, повозился с бутылью и открыл её. Передав мне наполненный стакан, он сказал:
– Вы уже убедились, с непривычки это не очень вкусно. Если сразу не лезет, пейте маленькими глотками. Но выпить надо всё. Вы же не хотите уже завтра снова перестать понимать, что вокруг вас говорят.
Я только вздохнула над стаканом. Вот ведь как выходит… И гордо отказаться нельзя, потому что и правда, быть заложницей неизвестно ради чего, да ещё не понимать речь вокруг, это уже совсем проигрышный вариант.
Первый глоток был такой же терпкий, тягучий и противный, что и вчера. Я проглотила вино и опустила руку со стаканом.
Дайра приподнялся и, ощетинив усы, принялся усиленно обнюхивать содержимое стакана.
– Э, э! – Ольгер рванулся к нам и сдёрнул Дайру с моих колен за шкирку. Подняв его к лицу, он что-то коротко высказал коту. Тот только покорно зажмурился и притворился мёртвым.
– Что, ему даже понюхать нельзя? – уточнила я. Я ничего не могла с собой поделать: когда Дайра был котом, я могла относиться к нему только, как к коту. И когда кто-то с котиками так жёстко, у меня резко портится настроение.
– Нельзя, – кивнул Ольгер, опуская кота на пол. – Даже понюхать. Только в человеческом облике можно пить чёрное вино. Иначе это смертельный яд. И Дайра знает это лучше прочих. Но всё равно ведёт себя как…
– «Маме назло отморожу уши?»
– Именно! – обрадовался Ольгер. – Очень уместное выражение. Вы пейте, Аля, пейте.
