в основном летом, и еще ее муж любил выйти покурить именно на эту сторону дома. Но мужа не было, а возле двери стояли ботинки.
Одни-единственные ботинки.
Все было ясно.
– Мне нужно на чердак за пасхальной скатертью, – сказала Тата отрывисто, вернувшись в столовую. – Что бы там ни было, а Пасха на носу! Даня, пойдем, ты поможешь мне дверь открыть.
Меланхоличный Даниил покорно потащился за ней – дисциплина и послушание самое главное, – и совершенно несчастный Тёма проводил их глазами.
На чердаке было холодно и пахло сухими цветами и пылью. Огромный, темного дерева буфет, в котором Тата держала вещи «дальнего пользования» – елочные игрушки, пасхальные и новогодние скатерти, надувного тигра, с которым Тюпа летом любил плавать в бассейне, – стоял в самом дальнем углу.
Тата пошла к буфету, а Даниил остался на пороге.
Его меланхоличность как рукой сняло, он озирался даже, пожалуй, с интересом.
– Как тут у вас… красиво, – сказал он, когда Тата вытащила скатерть.
– Здесь много старых интересных вещей, – согласилась Тата. – Зачем ты взял крест, Даня? Ты же понимал, что бабушка его хватится! Причем очень быстро! Зачем?
Даниил попятился, стал отступать к двери и, пожалуй, сбежал бы, если бы Тата проворно не схватила его за руку.
– Тише, – сказала она и приложила палец к губам, – тише, тише!..
– Я не брал! – Рука у него была совершенно мокрой. – Я ничего не брал, правда!
– Даня, – Тата посмотрела в его перепуганные глаза. – Я знаю.
– Ты не можешь знать! Ты ничего не видела!
– Я не видела, но знаю. Вчера ты выходил на площадку, чтобы взять книжку, да? У нас на втором этаже книжные полки. Ты выходил и услышал, как твой отец говорит про Воронеж.
– Ты меня не видела!
– Не видела, – согласилась Тата. – Но я заходила к тебе в комнату. У тебя на подушке лежит детектив. А детективы у нас стоят только на галерее, куда выходят двери из спален.
– Ну и что? Подумаешь, детектив!
– Даня. Послушай меня. Ты взял книжку, услышал, что говорят взрослые, и решил сбежать, да? Для этого ты решил раздобыть денег. Ты дождался, пока все лягут, зашел к бабушке в комнату и взял у нее с ночного столика крест. Только ты не стал его прятать в доме. Ты знал, что в столовой мы с Лерой, ты нас слышал. Ты подождал, пока мы уйдем курить, спустился и вышел с другой стороны дома, где дверь в сад. Я слышала, как она открывалась.
– Я не брал!
– Возле той двери стоят твои ботинки. Они совершенно мокрые. Ты лазал в них по снегу и позабыл перетащить их к другой двери. Так?
Он тяжело дышал, и глаза у него были полуприкрыты, как у больной птицы.
– Я не поеду в интернат в Воронеж. – Он тяжело сглотнул. – Ни за что, никогда! Пусть он делает со мной все, что хочет! Пусть до смерти забьет, только я не поеду!
– Куда ты дел крест?
– Спрятал.
– Где?
Он
