было одно «но», которое звали Марина. Одна из старших смен, с которой Давид имел неосторожность остаться наедине аж целых два раза. Первый раз в кабинете у менеджера, второй раз в раздевалке. Это случилось перед самым приходом Даши в пиццерию, то есть ее трудоустройством в это заведение. На пару лет старше Давида Марина положила свой глаз на спокойного, в меру скромного и привлекательного парня и таки соблазнила его. Старшая смены парню вроде бы как тоже нравилась, но это было до того момента, пока не появилась новая кассирша. Теперь Марина отошла на второй план, а вернее, она вообще исчезла с горизонта. Сердце и мозги Давида заняла другая особа.
Со временем нарисовалось и другое «но». Менеджер Иван. Тот положил свой глаз на Дашку и при всяком удобном случае пытался всячески обхаживать симпатичную сотрудницу. Это Давида злило еще больше, чем недавняя интрижка с Мариной. Ему хотелось прикончить Ивана прямо в пиццерии, превратив его лицо в кровавое месиво лопатой для выемки пиццы из печи.
А что же Даша? Даша была неприступна, как Брестская крепость. Она иногда смеялась над шуточками Ивана, делала благодарно-удивленное лицо, когда Давид делал ей пиццу с превышающим лимит для персонала тройным топингом, но все же не отдавала предпочтения никому.
Образовался такой себе любовный квадрат, связи между углами которого были известны только одному человеку – Давиду.
Марина ждала начала месяца. Ждала, как тигрица, которая затаилась перед последним прыжком, чтобы наброситься на свою жертву. Она специально сделала такой график, чтобы несколько раз в месяц с открытия смены они были какой-то час с Давидом только вдвоем.
И этот день настал. Марина одела на себя кружевное белье, черные чулки, прикрыла все это не менее вызывающим платьем и стартонула на работу в предчувствии сладостных минут с вожделенным пиццейоло. Давид это предвидел, когда ему на глаза попался график на следующий месяц. И если Марина в тот день без пятнадцати восемь уже открывала двери заведения, то Давид специально опоздал более, чем на полчаса и с виноватым видом показался в пиццерии без двадцати девять.
– Ты чего опаздываешь, – набросилась на него Марина, закрывая сразу же за ним дверь на внутренний замок.
– Та пробки, – выдавил он из себя, делая вид, что расстроен опозданием не меньше, чем она.
– А что с телефоном? Не могу дозвониться, – вопросительно посмотрела Марина Давиду в глаза и, не дождавшись ответа, потянула его подальше от фасадных уличных витрин прямо в комнату для менеджеров.
– Я уже вся извелась, – шептала она ему на ухо, расстегивая на нем пуговицы на рубашке, когда они оказались в комнате.
Давид стоял, как столб, а Марина уже ослабляла ремень на штанах пиццейолы, целуя его грудь и время от времени запуская шаловливую руку в то самое место, которое дед Давида мял перед голубым экраном. Ощутив, что плоть таки начала твердеть и увеличиваться в тесных джинсах,
