Живы – и каждый делает то, что должно; никто, кажется, не догадывается, как страшно их повелителю, ванакту, ни разу не попадавшему в грозу посреди безумного чужого моря.
Вдохнул, выдохнул, снова улыбнулся – уже увереннее.
Гроза, подумаешь!
– Э-э, ванакт! – смеется в ответ Мантос, старшой гетайров. – Нравится, да? Прямо как у нас, в горах, понимаешь. Хорошее знамение, ванакт! Боги за нас, да?
– Да…
Шевельнул губами, но горло молчало. Снова вздохнул, на миг прикрыл глаза, до боли сжал слегка потеплевшие пальцы…
– Боги! Ты прав, Мантос, мой родич! Боги – за нас!
Боги были за нас. Не оставляли. Напоминали. Подбадривали. Знамения, бормотание пифий, уверенный бас прорицателей, раздувающийся от важности Калхант-изменник. Печень с ровными долями, жертвенный дым, устремившийся к самому зениту, змея, лопающая беспомощных птенцов под одобрительный гогот толпы. За нас! ОНИ – за нас, а значит, Троя уже почти наша, нет, она уже наша, надо только доплыть, ткнуться черными корабельными носами в серый песок Троады…
Я не удивлялся. Гекатомба! Все так и должно быть. Зачем отпугивать, зачем будить Панику, страшную дочь доброго неуклюжего Пана? Агнцы… Нет, просто бараны должны сами – сами! – прибыть к алтарю. Поспешите, бараны, ибо боги за вас, Снежный Олимп дарует вам победу, а сама Паллада, дочь Дия Ясного, распростерла грохочущую эгиду над великим воинством…
…И ты тоже, мама! Зачем?
Не спросишь, не упрекнешь. Мама молчит, я устал ее звать, у меня нет больше сил, нет надежды. Ты с НИМИ, мама.
ТЫ – не со мной. ТЫ – с НИМИ!
Зато не молчит Любимчик. Как всегда, он всюду, со всеми друг, со всеми кум-приятель. А я еще удивлялся, зачем это рыжий полгода метался по всей Ахайе от Фессалии Равнинной до Малеи Штормовой, зачем базилеев ахейских, всех этих козопасов-козопсов на бойню сманивал. Какое дело сыну Лаэрта Пирата до бестолковой мечты Агамемнона о Великом Царстве Пелопидов? Или Паламед-шурин барыш пообещал? Или папаша, итакийский затворник Лаэрт Пират, лишнее серебро подзаработать решил?
Теперь – понял. К сожалению. А ведь мы дружили, Одиссей, сын Лаэрта!
– Ванакт!
Очнулся, помотал головой. Потом, все потом…
– Слева, ванакт! От Сфенела-басилея.
Повернулся.
Сквозь черно-серую мглу, между белых молний – желтый огонек. Неяркий, неровный. Мигнул, мигнул…
– Сфенел-басилей сигнал шлет, ванакт. Все в порядке у него, ванакт.
Мог бы и не пояснять, Мантос-курет, мой чернобородый родич. И так ясно. Все в порядке у богоравного Капанида. Да только знает мой друг, как страшно Диомеду Дурной Собаке в море. Вот и сигналит – подбадривает.
– Смотри, ванакт! Справа, ванакт! Амфилох Амфиараид сигнал подает…
Спасибо, ребята!
Эпигоны, сыновья Семерых, снова в походе. Мы вместе, и это единственное, что еще заставляет верить в удачу. Верить, забывая
