они меня побаиваются? – указал он пальцем вверх. – На Руси власть предержащие по-настоящему всегда боятся только популярных в народе юродивых, потому что обидеть юродивого, народного кумира – величайший грех… Вон и последний русский царь Николай в январе 1906 года удостоил чести чаёвничать со всем его монаршим семейством типичного юродивого – Митьку Гугнивого. Даже Сталин заискивал лишь перед нашим братом.
«Хорош юродивый, – подумал Беркут, скосив глаза на водителя. – Не в рубищах, не босоног и не нищ, а в модных импортных тряпках за рулём Мерседеса! Да ещё явно страстно желает быть официально признанным своими недругами и гонителями из союзов композиторов и писателей. Мечтает, чтобы в госиздательствах выходили его сборники стихов и романы; чтобы фирма «Мелодия» выпускала пластинки с его песнями. Какой же ты после этого юродивый?!.. Но раз не получается прислониться к власти, остаётся встать в позу непризнанного и гонимого гения, блаженного. Всё же ты артист!..».
Впрочем, справедливости ради следовало признать, что в некоторых своих песнях Архипов действительно ходил по краю дозволенного советскому артисту, этого у него было не отнять. Он был грешен и свят. Безмерно широк душой. Но бывал и по-человечески ничтожен. Ему не чуждо было мелочное тщеславие и мещанство, и при этом мог снять с себя последнюю рубашку ради ближнего своего; бесстрашно рвануть тельняшку на груди – в Архипове было всё от русского человека, за что его и любили в народе…
В салоне «Мерседеса» было темно, в отсветах приборов и уличных фонарей выражения сурового, бородатого лица популярного барда было не разобрать, но хриплый голос звучал горделиво и благодушно:
– Я исключение из правил, культурный феномен, если хочешь! – без ложной скромности объявил полуподпольная звезда домашних магнитофон и «левых» концертов. – Я – сакральный глас народа! Вот и позволено «святому хулигану» то, что никому больше не позволяется. Конечно, кому понравиться, что какой-то самозванец, приблатнённый «дурик» с гитарой пасётся на их законной территории?! Вот эта сволочь против меня и объединяется: не пускает меня в свои профессиональные союзы, жилищные и дачные кооперативы, международные делегации. Помнишь, как у Раневской: «Я получила квартиру от нашего замечательного правительства, в новом высотном доме, который называют элитным. Тут живут учёные, писатели, артисты, композиторы и другая сволочь…».
За разговором они подъехали к дому Беркута, певец загнал «Мерседес» за шлагбаум во двор. Вышли из машины. И тут выяснилось, что рискованная гонка по тёмным дворам не обошлась без неприятных последствий. Одна фара оказалась разбита. Архипов присел перед ней на корточки, озадаченно почесал затылок:
– М-да…прокатились с ветерком на двести целковых.
Чтобы подсластить себе пилюлю, поэт немедленно сочинил прибаутку:
– У трактира после пьянки сел я на лихача – собралася на поминки вся моя родня.
Но тут мимо по прилегающей
