style="font-size:15px;"> – Ну значит пропал мой завтрак! – нарочито несчастно вздохнул Коля.
– Работаем! – Беркут решительно перевернул самолёт через крыло и обрушил машину до минимальной высоты в триста метров, после чего выровнялся и на форсаже начал разгон. Истребитель с рёвом пошёл в набор высоты.
Невесомость в условиях земной атмосферы может быть создана только на самолете, летящем по дуге, выгнутой вверх. Для этого Павел разогнался до максимальной скорости и перевёл машину в крутую горку, затем начал вывод из горки, отдавая от себя ручку и уменьшая угол атаки крыла настолько, чтобы оно не создавало подъемной силы, ни вверх, ни вниз. В какой-то момент перегрузка оказалась равна нулю, и самолет продолжал двигаться по баллистической траектории под действием только силы тяжести (как брошенный вверх камень). Это соответствовало состоянию невесомости. В процессе этого маневра постепенно происходил переход истребителя в пикирование, поэтому продолжительность невесомости не превышала 30-35 секунд. Затем последовал вывод машины в горизонтальный полет. После чего весь цикл повторялся снова… Потом ещё и ещё.
Однако, Беркут не был бы асом, если бы не дополнил стандартную программу сложными элементами высшего пилотажа. Только свой брат-авиатор мог понять его страстное стремление снова сесть в кабину истребителя и почувствовать эту хорошо знакомую каждому в их профессии радость летчика, поднимающего самолёт в небо, ощущающего полную свободу бросать послушную машину в крутые виражи, крутить бочки и петли на пределе возможностей собственного организма и «железа». Повинуясь малейшему движению штурвала, истребитель круто кренился на крыло и, перевернувшись, нырял на целый километр или на два вниз, а потом свечой взмывал в небо, так что вся кровь в венах и артериях отливала в голову, а потом устремлялась обратно в ноги.
…Выполнив каскад фигур, Беркут велел напарнику повторить манёвры за ним. Однако, остался не слишком доволен результатом.
– Резче двигай ручкой управления и педалями – ты же истребитель!
Это Беркуту, как испытателю, нравилось проверять себя и технику на прочность; бросать судьбе вызов, шагая «по краю». Для него такая «карусель» была привычным делом, а вот напарнику приходилось тяжеловато. Строевые лётчики на сложный пилотаж не летают, и Николаю было очень неуютно. Даже через межкабинную перегородку ощущалось его напряжение и скованность. Нужно было помочь напарнику преодолеть свою неуверенность.
– Показываю ещё раз.
Выполнив крутой боевой разворот, инструктор повёл истребитель по восходящей спирали с перегрузкой 6-8g. Когда машина почти достигла верхней точки крутого подъёма, рука пилота вдруг сползла с ручки управления, неуправляемый МИГ стал входить в штопор.
– Командир? – запросил из передней «курсантской» кабины сбитый с толку Кулик. Не получая ответа, он забеспокоился всерьёз.
– Что с вами?! – полным тревоги голосом звал Николай по радиоканалу межкабинной связи, попутно
