после перехода в среднюю школу имени монсеньора Райана она бросила учебу, осталась без аттестата о среднем образовании, правда, все-таки собиралась его получить, но собиралась уже давно. В семнадцать лет уехала с каким-то типом на пятнадцать лет ее старше. Они прожили полгода на стоянке автоприцепов в Нью-Гэмпшире, после чего Хелен вернулась домой с синяками на лице. Тогда же она сделала первый из своих трех абортов. С тех пор сменила несколько мест работы: кассиром в «Зайди и купи», секретарем в «Шахматном короле», работником химчистки, приемщицей на почте, но больше полутора лет нигде не удерживалась. После исчезновения Аманды она взяла отпуск на своей работе, которая оставляла ей много свободного времени и состояла в управлении лотерейным аппаратом в «Маленьком персике». И, судя по всему, выходить из этого отпуска Хелен не собиралась.
– Но девочку она любила, – закончил рассказ Лайонел.
Беатрис, похоже, придерживалась иного мнения, но промолчала.
– Где сейчас Хелен? – спросила Энджи.
– У нас, – ответил Лайонел. – Юрист говорит, что мы должны ограничить ее общение с посторонними как можно дольше.
– Почему? Ведь пропал ребенок. Почему не привлечь общественность? По крайней мере, опросить соседей по улице?
Лайонел открыл рот, потом закрыл и посмотрел на свои ботинки.
– Это не для Хелен, – сказала Беатрис.
– Почему же? – спросила Энджи.
– Потому что… ну, потому что это Хелен.
– Полиция прослушивает телефон у нее на квартире на случай, если потребуют выкуп?
– Прослушивает, – сказал Лайонел.
– А Хелен совсем в другом месте, – заметила Энджи.
– Ей и так досталось. Ей важно, чтобы в ее жизнь не вторгались. – Лайонел с вызовом поглядел на нас.
– О, – сказал я. – Чтобы не вторгались.
– Ну, разумеется, – сказала Энджи.
– Послушайте, – Лайонел опять стал мять в руках кепку, – я понимаю, как это выглядит со стороны. Понимаю. Но каждый беду переживает по-своему. Так ведь?
Я неуверенно кивнул.
– Если у нее было три аборта, – начал я, и Лайонел поморщился, – что побудило ее родить Аманду?
– По-моему, возраст. – Лайонел подался вперед, лицо его просветлело. – Видели бы вы, как она изменилась во время беременности. Жизнь обрела смысл, понимаете? Она думала, что с появлением ребенка все наладится.
– Для нее – да, – заметила Энджи. – А как насчет ребенка?
– Вот как раз об этом я ей и говорила, – вставила Беатрис.
Лайонел обернулся к женщинам, в его глазах заплескалось отчаяние.
– Они были нужны друг другу. Я так думаю.
Беатрис посмотрела на свои туфли, Энджи – в окно.
Лайонел снова обратился ко мне:
– Это действительно так.
Я кивнул, и его лицо гончей собаки приняло умиротворенное выражение.
– Лайонел, – сказала Энджи, продолжая смотреть в окно, – я читала газеты. Никаких
