style="font-size:15px;"> Вроде бы закончил. Вертит альбом перед глазами, рассматривает рисунок. Думает о чем-то. Берет шариковую ручку и почти в самом центре ломаного квадрата проделывает дыру, а потом еще и края этого отверстия разрывает.
– У-бе-жал, – говорит.
– Кто убежал? – спрашиваю.
– Ни-ки-та, – отвечает и просовывает палец в отверстие, которое только что сделал.
– Откуда убежал?
Молчит. Слова, называется, на вес золота – что хочешь, то и делай. Отбросил альбом и лег, облокотившись о подушку. Включаю ему Шрека по DVD, в надежде, что этот бессмысленный культовый мультфильм заинтересует мальчика. Не слишком заметно, конечно, но мой с мамой уход на кухню он воспринял равнодушно.
– Я скоро вернусь, милый, хорошо? – ответа я не услышала, но истерических криков тоже не последовало – и то хлеб.
Не прошло и получаса, Сергей позвонил в дверь. Мы с мамой только и успели, что выпить по чашечке кофе и задуматься о том, как мы дошли до жизни такой.
– Милые барышни, начну по порядку, – начал детектив, усаживаясь за стол, открывая бутылку коньяка, которую мы радушно предоставили в его полное распоряжение.
Мама решила обойтись в этот раз без мартини, а я пью так редко, что многие из моих знакомых до сих пор удивляются, увидев у меня в руках бокал вина. Выпив рюмочку, закусив лимоном и бутербродом, он продолжил: – Мальчика этого зовут Никита.
– Это мы уже выяснили, – бросили мы хором с мамулей и засмеялись от неожиданности.
– Никита Маслов. Родился в нашем городе, восемь лет. Нигде не учился. Родитель у него один – отец, мать умерла при родах. Другие родственники – отсутствуют. Масловы оба детдомовские были.
Папашка – тот еще фрукт, месяц назад пошел по статье – попытка нападения на инкассацию. Он и два его товарища. Причем если бы они серьезно ограбление планировали, а то по пьянке стали на дороге, двухколейке, машина остановилась, попытались палками выбить стекла – бессмыслица какая-то. Водитель вызвал милицию и полетели птенчики в КПЗ как миленькие, а там с ними быстро разобрались. На свободу выйдут не раньше чем через четыре года и то, если будут себя хорошо вести. Но дело не в этом. С головой у этого Маслова что-то явно не в порядке, если бы убил кого, тут же экспертизу психиатрическую организовали бы, а так, по общему судили. Живут они в частном секторе. Соседи рассказывают, что запойный он. Пацана его, Никиту, практически никто никогда не видел. Баба Фрося, что напротив них живет, так та вообще утверждала, что мальчишка умер в младенчестве. Был я там сегодня. Детских вещей в доме нет, игрушек, книжек тоже, я, было, думал, что ошибся. Дом – это вообще страх божий. Крыша проломана, мебели нет, стол кособокий, две кровати и стул. Соседи рассказали, что не раз слышали женские визги, удары и мужские крики, вызывали милицию. Маслов всегда чистым выходил: мол, не я, собутыльники, а метелки, вообще, сами виноваты. Но когда я спустился в подвал…
– Что? – выдохнули мы разом.
– Он там жил, – ответил Сергей.
– Никита? – спрашиваю.
– Никита. Одеяло на земляном полу валяется, свет
