style="font-size:15px;"> – Покойся с миром, дочка.
Ублюдки, что наравне с ним повинны в смерти Лизы, тоже покоятся. Не с миром, это точно.
Руслан чуть сдвинул кожаный браслет на одной руке и дотронулся до тонких шрамов. Они не причиняли ему боли, никак не беспокоили. Лишь фантомная боль разрывала грудь ночами.
Руслан помнил, как впервые увидел дочь.
Его вызвал комендант училища и хмуро сказал, что приехала неотложка. Именно к нему.
Первая мысль – с отцом случилась беда.
Руслан рванул к воротам так, как не бегал никогда. В те секунды весь мир промелькнул перед глазами, и он впервые прочувствовал то жгущее, рвущее на части ощущение, когда не успеваешь совсем чуть-чуть, передвигаешь ноги, а они словно деревянные. Не хватает секунды… мгновения…
И каково же было его удивление, когда он увидел Наташку. Симонова, кажется, у неё фамилия? Они кутили в его увольнительные. Несколько встреч, дикий, жесткий трах. Они и не разговаривали толком. Она взяла у него в рот за верандой кафешки. Встала на колени и сделала шикарный минет. Что ещё надо молодому парню? Трахаться им нравилось, и она никогда не ждала от него никаких обязательств. Он благодарил, как умел и мог. Сводил на рынок, приодел девочку. Купил цветы. Она верещала от счастья.
Только какого черта она делала у ворот его училища да ещё на неотложке?
– Наташ? – он недовольно зыркнул на неё. Офицеры не погладят его по голове, это точно.
Выглядела она откровенно фигово. И шла к нему как-то странно, держась за низ живота. Заболела?
Руслан быстро прикинул, сколько у него денег имелось. На лекарства хватит. Если надо, у парней свистнет и на операцию. Мало ли что.
– Привет, Рус.
Она замялась. Посмотрела на него виновато.
А вот это хреново.
Руслан напрягся.
Чего-то он не улавливал. Не догонял.
– Наташ, ты какими…
– Эй, давай быстрее. Она есть уже хочет! Кормить пора! – дверь неотложки открылась с пассажирской стороны, и показалось красное лицо немолодой женщины в синем комбинезоне.
– Сейчас… Я…
Наташка обернулась, потом выругалась, метнулась, всё ещё придерживая рукой живот, который, кстати, был немного неестественным большим, сдутым каким-то, Руслан помнил, что у неё он был плоским, а тут…
Когда Наташке передали сверток с молчаливым младенцем, Руслан выпрямил спину.
– Вот, Рус, – она подошла к нему и протянула ребенка. Новорожденного. Со сморщенным личиком, прикрытым застиранной пеленкой с заштопанными дырками. – Это твой.
– Ты чё сдурела?! – прорычал он, борясь с желанием встряхнуть дуру, чтобы та пришла в себя и не несла ахинею.
Но интуитивно Коваль знал – она говорит правду. По глазам видел.
– Коваль, в общем, так. Я родила. Отца у меня нет. Мать пьет. Воспитывать её я не буду. Нужен тебе – привезла. Нет – я пишу отказ. И её в детдом. Ответ нужен сейчас. Я и так еле уговорила
