пришло в голову – что ты не желаешь носить костюмы, которые обнажали бы тебя больше, чем это прилично при чужих людях, и не желаешь делать движения и принимать позы, имитирующие половой акт… Ничего другого мне в голову не пришло.
Анника напрягла мозги – действительно, что же еще? Она тоже не смогла ничего придумать.
– Я думаю, этого достаточно, – сказала она.
– Я тоже надеюсь, но мне не понравилось, что Юрген попросил меня подтвердить, что теперь все. Я пытался оставить этот вопрос открытым, но принципиальное согласие он у меня вырвал.
На миг у Анники возникло дурное предчувствие, но она объяснила это своей трусостью.
– По-моему, ты все сделал, как надо, – сказала она. – Больше условий ставить было нельзя, это уже выглядело бы, как капризы примадонны.
Она встала, обошла стол, обняла мужа сзади и поцеловала в висок.
– Мой большой и умный муж, – промурлыкала она.
Пьер презрительно фыркнул, но Анника знала, что в глубине души он польщен. Она вспомнила, что еще не задала вопроса о том, как прошла запись, и быстро исправила свою ошибку.
– Да обычная болтовня, – махнул Пьер рукой. – Ты же знаешь, мы, французы, любим три вещи – есть, заниматься сексом и говорить. Две первые там не предлагали, но вот высказываться каждый мог по полной. Ах, как замечательно поет икс, и как великолепно имярек – хотя мы все знаем, что бельканто уже никто не владеет. Это искусство утеряно.
При упоминании «трех вещей» Анника захихикала, и вдруг почувствовала, что у нее скребет в горле. Неужели она простудилась? Пьер, заметив ее тревогу, спросил, в чем дело, и Анника, воспользовавшись случаем, попросила его сесть ненадолго за рояль.
– Голос какой-то странный. Хотела бы проверить, все ли в порядке.
Муж с удовольствием выполнил ее просьбу, одно время они часто вместе репетировали, а новые партии Анника до сих пор сперва проходила с Пьером, он, конечно, не был профессиональным аккомпаниатором, но компенсировал посредственность игры умом, находя такие эмоциональные нюансы, до которых не додумалась даже Жанина.
К счастью, с голосом ничего не случилось, поскребывание исчезло сразу после первых нот, и Анника успокоилась.
– Ладно, в таком случае пойду немного поработаю, – сказал Пьер и закрыл крышку рояля.
Он отправился в кабинет, Анника же, убрав со стола и вымыв посуду, вернулась в гостиную, села на диван, снова поджала под себя ноги и вытащила со стоявшей рядом этажерки одну из книг, которые в последний раз привезла с собой из Тарту – на французском языке она серьезную литературу читать не могла, только детективы. Открыв первую страницу, она попыталась сосредоточиться, сначала это вроде бы удалось, но вскоре мысли само собой отдалились от романа. Гуляя по Сен-Мишель, она думала, что завтра пойдет в Люксембургский сад, его атмосфера, с приподнятым настроением, которое излучали студенты, нравилась ей, особенно тянуло ее туда зимой, когда аляповатые пальмы заменяли красивыми
