как всегда, задумчиво-равнодушное.
Во всяком случае, спорить с Катей она не станет – и то уже хорошо.
– Ну, девочки, – сказала Катя, тряхнув головой, – я предлагаю…
Но тут с места неожиданно вскочила Ира Ладыгина:
– Что предлагаешь? Чтобы мы тоже извинились? Ишь, какая хитрая! Довольно, что ты одна струсила.
Катя так удивилась, что даже не сразу поняла Иру.
– Что? Что такое? – спросила она.
– А то, что ты сперва нагрубила, потом испугалась и давай подлизываться, – сказала с места Клава Киселева. И добавила, передернув плечами: – А мы за тебя прощенья проси! Очень надо!
Катя хотела ответить, но от обиды растеряла все слова. Ей стало жарко. Она невольно приложила к щекам ладони.
– Ага, покраснела, покраснела! – закричала Ира. – Значит, правда…
– А вот и неправда! – крикнула, стоя у дверей, Аня (она больше не решалась оставлять свой пост). – Катя никогда ни к кому не подлизывается!
– Зато ты к ней подлизываешься!
– Я?
– Ты!
Но тут в дело вмешалась Зоя Алиева. Она встала, подошла к учительскому столу с другой стороны и посмотрела на класс сердитыми, сузившимися и потемневшими глазами:
– Молчи, Ира! Глупости ты говоришь. «Подлизывается, подлизывается»… Никто у нас не подлизывается. Мы – пионерки. Забыла, да? Нельзя забывать. А Снегирева хорошо говорит. Очень хорошо. Мы все с ней согласны. Весь класс. А кто не согласен, пускай прочь идет… Ты что хотела предложить, Катя? Говори, кончай.
– Да я уж почти кончила, – сказала Катя, переводя дух. – Я хотела только предложить, чтобы весь наш класс, весь отряд по звеньям, дал такое же обещание, как мы с Аней вчера. Давайте так учиться и вести себя, чтобы Людмиле Федоровне не было за нас стыдно! – Она подумала секунду и добавила: – И чтобы Анне Сергеевне не было с нами трудно.
– Давайте, давайте! – закричали все разом. – Молодец, Катя! Правильно сказала.
А Настенька Егорова повернулась к Ире и спросила насмешливо:
– Ну что, ты и тут не согласна? Девочки, пускай Ладыгина лучше ничего не обещает. Все равно ей слова не сдержать.
Теперь уж пришел черед краснеть Ире Ладыгиной. Глаза у нее наполнились слезами.
– Как это – не сдержать? Почему не сдержать?.. – сказала она дрожащим голосом. – Девочки, да ведь я просто не поняла. Я думала…
– А ты сначала дослушай, потом подумай, а уж потом спорь, – наставительно сказала Зоя Алиева. – А то и не так еще стыдно будет.
Зоя неторопливо отошла от стола и села на место.
Катя оглядела класс, все три ряда, и сразу нашла глазами звеньевых. Вот слева, ближе к двери, – Настенька Егорова, как всегда спокойная, простая, но сейчас какая-то особенно серьезная; в середине – кудрявая Валя Ёлкина. Только в звене справа одно место – в третьем ряду у окна – пустует, потому что звеньевая этого звена сама Катя.
– Звеньевые! –
