в результате переселения античных эллинов в Италию!
Конечно, и Сиракузы могли довольно долго обходиться без Афин, и Варшава без Кракова, и Киев без Москвы. Но – по слову Антуана де Сент-Экзюпери – мы в ответе за тех, кого приручили. А по слову Сына Человеческого – дом, разделившийся в самом себе, не устоит…
3
…Различие судеб рассекло Русь на три земли. Русь Белая, опасаясь притязаний Орды, присоединилась к Княжеству Литовскому, сделав его Великим и оговорив привилегии своим городам и феодалам. Русь Великая для противоборства с Ордой объединилась в мощное централизованное государство. Русь же Малая, испепеленная Ордой почти дотла, больше века лежала в руинах – добычей для кочевых чамбулов, пока Ольгерд, разбив хана у Синих Вод, не ввел в полувосстановленные города Подолии и Поднепровья свои дружины, присоединив русские земли по праву не договора, но завоевания.
Менялись князья и ханы, а народ по-прежнему ощущал себя РУССКИМ, искусственно разорванным соседями. И много позже, уже в 20-е годы XVII в., прославленный гетман П.Конашевич-Сагайдачный в официальном письме царю Михаилу указывал: «Мы рода русского и веры греческой». И Переяславская Рада проводилась от имени «Войска Запорожского и всего люда российского».
Именно в Малой Руси, в противостоянии польской культуре, возникло стремление возродить русский литературный язык, подзабытый даже в Москве. Князь Острожский заказывал первопечатнику Федорову РУССКИЕ книги. На обучение РУССКИХ СПУДЕЕВ завещала свое состояние Галшка Гулевичевна. Говорить только ПО-РУССКИ клялись члены казацко-мещанских просветительских братств. Изучение РУССКОГО языка – один из основных курсов Киево-Могилянской академии. И киевские монахи ехали в Москву, чтобы возрождать ПРАВИЛЬНЫЙ РУССКИЙ язык в Великороссии, где это поощрялось, а не запрещалось (как в Польше).
В общем безусловно, что вплоть до середины XIX в. Малороссия чувствовала себя неотъемлемой частью общерусского единства. Прославленное Кирилло-Мефодиевское общество протестовало против гнета не национального, а социального; члены его были убеждены в нерасторжимости Великой и Малой Руси. И известнейшего из членов этого общества – Т.Г.Шевченко – отдали в солдаты не за национализм, а за республиканство.
Услышав имя Великого Кобзаря, наши оппоненты немедленно процитируют хрестоматийное: «Кохайтеся, чорнобривi, та не з москалями». Неужели поэт, подобно Гонте или Гитлеру, боролся со смешанными браками? Конечно, нет. Просто в те годы «москалями» называли российских солдат – независимо от национальности (помните, «москаль-чарiвник» в пьесе был малороссом?). И Тарас Григорьевич, сам вволю хлебнувший «москальщины», советовал дивчинам не связывать судьбу с людьми, на целых двадцать пять лет лишенными собственной воли.
Любому, прочитавшему «Кобзарь», ясно: не ЛЯХОВ ненавидел поэт, но ПАНОВ; не МОСКАЛЕЙ отвергал, но ИМПЕРИЮ и КРЕПОСТНИЧЕСТВО. Любые попытки доказать обратное унижают величие Тараса
