впереди идущего сотоварища и смакуя тем самым свое терпение и железную выдержку, как ельник вдруг резко закончился, и взору путешественников предстала большая долина с множеством белокаменных построек, в центре которой возвышалась огромная сверкающая на солнце пирамида, тоже как ни странно белого цвета.
– Вот это да! – вырвалось у Рагнира.
– Други мои, Храм Знаний с сопутствующими постройками пред вашими потрясенными лицами. На какое-то время это место станет домом для душ наших жаждущих и телес, трудностями пути натренированных. Прошу любить и жаловать.
– А почему людей не видно?
– Когда-то людей здесь было множество, тут развивались науки и философия, исследовались новые миры и проходили празднества, но обман и ложь нашли путь и в эту обитель познания, больное властолюбие окутало своей пеленой ее представителей, как итог, жизненные ценности человечества оказались извращены, а история переписана в угоду новым стремлениям. В ходе противостояния несколько высших жрецов скрыли этот храм от любых посторонних глаз, переместив его в своеобразную петлю времени, и единственный способ попасть сюда остался через портал, который открывается одним из тех камней, что принес мне в начале нашей одиссеи ты, мой дорогой Верега. Эти камни выполняют роль специфического маркера, несущего частотно-временную характеристику сего благословенного места.
– Ого, так я оказывается первопричина всех удивительных впечатлений, что льются на нас как из рога изобилия во время этого замечательного путешествия. Моя самокритичность улепетывает со всех ног от столь сладостной сердцу концепции. Я теперь прямо физически ощущаю длань моих Великих Предков, лежащую на мужественном плече их славного потомка.
– Смотри, не перехвали себя, славный потомок.
– Что вы… что вы, как можно? – с нарочитой искренностью возмутилась первопричина всех удивительных впечатлений.
– Ладно, давайте двигаться, а то не ровен час, и вечер застигнет нас на спуске в долину, а это уже, как вы сами понимаете, чревато…
Спуск оказался не слишком сложный. Уже через час друзья вошли на мощеные камнем улицы Хэнджнагорэ и подошли ко входу в главную пирамиду. Это было грандиозное сооружение, поражающее своей мощью и основательностью, которая, казалось, проистекала откуда-то изнутри здания, а монументальность замысла храма подчеркивала всю силу и незыблемость власти, покоящуюся на великих твердынях знаний его устроителей. Даже не верилось, что эта власть могла когда-либо пошатнуться. На входе друзей никто не встретил, и они благополучно вошли внутрь. Перед ними открылся огромный ярко освещенный холл с витыми колоннами по обе стороны, формирующими своеобразный проход к белоснежной каменной лестнице, ведущей, по всей видимости, на более высокий уровень. Повсюду виднелась роспись, мозаика и потрясающая лепка, но когда взгляд падал за колонны, то сверкающая в лучах собственного великолепия картина, сменялась слегка приглушенной, можно сказать,
