над ней. Его тело твердое, возбужденное, он до мозга костей мужчина. Медленно подняв руку, он исследовал ее груди. Сладкая боль пронзила Шарлотту. Она выгнула спину.
– Я могу отнести вас наверх, в мою спальню…
– Нет! Я не могу. Вы не можете.
Беспощадная улыбка растекалась по его затененному лицу. Его рука поглаживала лиф ее платья.
– Мы не можем этого сделать, – прошептала Шарлотта, подняв руку к его груди.
– Почему? – мягко спросил он. – Мы делали это в вашем дневнике, что подразумевает согласие, если не решительное приглашение. Конечно, со мной не советовались. Но не могу себе представить, что я отказал бы вам, если бы вы попросили.
– Я забралась в ваш дом не затем, чтобы начать связь, – с негодованием произнесла Шарлотта, глядя на его ироническую мину.
– Но вы забрались, и вы в моих руках. Вы знаете, что собственность – это девять десятых закона?
– Собственность? – выпрямилась она.
– Хотите бренди?
– Да, – сказала Шарлотта, хотя этот напиток обычно сразу ударял ей в голову.
– Я бы, пожалуй, тоже выпил.
Харриет стояла у двери кабинета не веря своим глазам. Она сразу узнала герцога. Но кто эта длинноволосая леди, над которой он склонился и целует с таким увлечением, что никто из них не замечает, что у них есть зритель?
О Господи! Шарлотта! Не может быть. И все же это она.
Харриет отпрянула.
Что делать?
Она не может допустить погибели Шарлотты.
Но с другой стороны, нельзя допустить, чтобы она потеряла мужчину, которого так желала. И Уинфилд явно желает ее, хотя как безвредная забава обернулась губительной интерлюдией, было для Харриет загадкой. Но сейчас не время задаваться этим вопросом.
Она-то думала, что Шарлотта случайно захлопнула дверцу шкафа и оказалась в ловушке, а на самом деле она в капкане объятий герцога, воплощая в жизнь один из эпизодов дневника, на страницах которого началась эта любовная связь.
Она выглядела такой беззащитной, когда сидела на софе, сжимая веер, что стремление защитить одолело в Гидеоне зов плоти. Он чувствовал себя негодяем из-за того, что заставил ее раскрыть карты.
– И давно вы ведете дневник?
– Дневники. С тех пор как научилась писать.
Он глотнул бренди.
– Вы всегда были так изобретательны?
– Я приукрашивала правду. Я хотела написать свою жизнь как волшебную сказку. И никогда не предназначала свои писания для чужих глаз. Там не все вымысел.
– Вымысел? Приукрашивала? Ах, мой озорной ангел, там даже имена не изменены. Но должен признаться, мне любопытно… как долго меж нами любовная связь.
– Год, – со вздохом прошептала Шарлотта.
У него брови поползли вверх.
– И вы за все это время ничего мне не сказали? И где именно это началось?
– В
