К тому же первооткрывательница Торены. А что касается меня и Марана… Ты ведь знаешь, сколько у него там врагов. И вообще это дело опасное, наверняка в него замешаны люди с большими возможностями. Я не могу отпустить его одного. Не хочу говорить, что ему понадобится верный друг, у Марана друзей достаточно, так что он, скорее всего, обошелся бы и без меня. Но…
– Но ты не хочешь, чтобы он обходился без тебя.
– Ника! Ты же все прекрасно понимаешь.
– Понимаю, понимаю.
– Вот и хорошо. Тогда пошли наверх.
Серьезность миссии, за которую они взялись, Дан осознал только в космопорту, когда приехавший провожать их шеф передал Марану вместе с маленьким плоским чемоданчиком переливавшуюся всеми цветами радуги электронную карточку, которую Маран без особого трепета спрятал в карман, а вернее, в астролете, когда тот ему эту карточку показал. Три подписи на гарантированной от подделки радужной поверхности – министра по внеземным делам, директора ВОКИ и Командира Разведки – обязывали всех их подчиненных, иными словами, всех находившихся на государственной службе землян, которых только можно было встретить на Торене и около нее, от дипломатов до разведчиков и космолетчиков, оказывать Марану всяческое содействие. Подписи президента, как понял Дан, не было лишь потому, что она ничего не добавляла, вне Солнечной системы все земляне, кроме служащих частных фирм, занимавшихся, в основном, горнорудными работами, входили в сферу трех организаций, предоставивших эти полномочия.
– Будь осторожен, – сказал шеф Марану, он был невесел и озабочен, и явно не только судьбой Олбрайта.
Дан вспомнил невообразимо далекий теперь день на орбитальной станции у Торены, когда шеф уговаривал его покинуть Бакнию и Марана, переждать опасные времена на Земле и сказал, в частности, такую фразу: «В отличие от тебя, я не нахожусь под гипнозом личности Марана». Такую или похожую. Теперь он вряд ли мог бы повторить ее. Конечно, «гипноз» не совсем то слово, но…
Шеф не стал звать с собой Нику и Наи, сказал только, посмотрев на часы: «Три минуты», повернулся спиной к трапу и медленно пошел в сторону здания. И несколько человек из службы порта, провожавшие астролет по долгу службы и посему присутствовавшие на посадочной площадке в столь ранний час, почти на рассвете, последовали за ним. Мит вошел в люк, а они с Мараном задержались. Дан не смотрел в сторону Марана с Наи, он был занят Никой, но когда через две минуты обе женщины торопливо пошли прочь от готовящегося к старту корабля, а сами они быстро взбежали по трапу, и люк за их спиной сразу стал закрываться, Маран сказал со злостью в голосе:
– Ну они у меня попляшут! Это переходит все границы! Лишать мою жену того, что она заслуживает…
– А не ты? – спросил Дан с улыбкой.
– Насчет моих заслуг еще можно поспорить, – сказал Маран серьезно. – Но насчет Наи, по-моему, сомнений нет.
К Торене подлетели, когда в Бакнии был уже поздний вечер, почти ночь, но Маран дожидаться утра на станции не стал, наоборот, он был, кажется, рад, что угодил в ночное время. Он
