какой замечательный клубок мы нашли. И даже выдернули кончик нитки, теперь только и делай, что отматывай дальше. Но вместо того я вынужден опять заниматься этими подонками. Надоело, ей-богу!
– Ты прав, – ответил ему Поэт, – вот они у меня где! Пора с этим что-то делать.
– Что ты предлагаешь? – спросил Маран.
– Я? – удивился Поэт. – По-моему, ты у нас главный выдумщик. В прошлый раз…
– В прошлый раз, – возразил Маран, – ты дал мне информацию, на которой я все построил. Сейчас она у тебя есть?
– Вряд ли, – сказал Поэт с сомнением.
– Ладно, это не к спеху. Но про похищение Олбрайта ты что-нибудь знаешь? Какие-то соображения у тебя есть? И ради Создателя, не говори нет, потому что ты – моя последняя надежда.
– Ну… Соображения, конечно, имеются, но… Мне трудно судить, Маран. Я тебе расскажу, а ты сам решай, имеет это отношение к делу или нет.
– Ага. Погоди минуту, – сказал Маран и крикнул: – Дан! Что ты там копаешься? Иди сюда.
Дан задержался, решая, как одеться, улетев с Земли в начале осени, он попал на Торену в разгар или нет, последнюю треть бакнианского лета и никак не мог выбрать форму одежды. Когда Маран окликнул его, он вспомнил, что тот был в спортивной сорочке, и, подумав, что жителю Бакнии лучше знать, быстро натянул нечто схожее.
– Здравствуй, Дан, – сказал Поэт, радостно раскрывая объятья. – Ну как, узнал наконец, что хотел?
– Что хотел? – переспросил Дан.
– Узнал, узнал, – сказал Маран нетерпеливо. – И даже уже почти освоил низшую ступень.
– Ну? – удивился Поэт. – Это называется не терять времени зря.
– Ладно, перейдем к делу!
– Погоди. Ты не сказал мне, как у тебя с Наи.
– Нормально, – ответил Маран сдержанно и даже сурово, но Поэт резко повернулся к нему и уставился на него.
– Нормально? – сказал он, улыбаясь. – Пусть так.
– Опять ловишь? – спросил Маран.
– Представь себе.
Маран нахмурился, Дан думал, что он поменяет тему, но тот неожиданно осведомился:
– Ну и как?
– Новое качество, – сказал Поэт. – Или оттенок. Расшифровать?
– Давай.
– Когда я тебя провожал, я ловил одно чувство, сквозь которое невозможно было пробиться глубже. Я потом еще долго размышлял, хватит ли тебя при твоей занятости на то, чтобы использовать свой шанс. Ведь любую страсть, как бы сильна она не была, можно рано или поздно утолить, а вот есть ли что-то за ней?
– Есть? – поинтересовался Маран.
– Теперь да.
– Что?
– Нежность. Радость, даже ощущение счастья.
Дана поразило выражение лица, с которым Маран все это выслушал, он ожидал смущения или того, что тот оборвет откровения Поэта, но Маран серьезно кивнул и спросил:
– А Дана ты тоже чувствуешь?
– Почти нет, – сознался Поэт.
– Сейчас или вообще?
– Сейчас,
