в золотой резерв государства. Но даже неопытный человек с лёгкостью смог бы определить чего стоило, например, привести и отделать стены красным деревом и янтарём. Да и стул со столом, за которым взгромоздился казначей, стоят не меньше пары табунов.
Милославский очень долго что-то писал, зверски медленно выводя каждую букву как первоклассник, и только потом посмотрел на вошедших.
– Чего? – нагло спросил он.
Недомыка и понятия не имел, что здесь делает. Шекельман весь скукожился под наглым взглядом врага, а Ёрш не хотел рисковать второй почкой.
– Ну? – грозно и требовательно спросил Милославский.
– Нам бы денег, – выдавил из себя словно загустевший клей из тюбика Ёрш и тут же оглянулся. Но стоящий позади стражник даже не шелохнулся.
– А нету денег, – сказал младший бухгалтер. – Нету. Всё растратили на княжеские и военные нужды.
– Как нет, я недавно всё проверял и… – пискнул было на руках у Недомыки Шекельман, но его конкурент так зыркнул, что отбил всякую охоту что-либо говорить.
– Ты щас договоришься, – заорал младший бухгалтер. – Ты тут вообще кто, а? Ты – зек. Тебя взяли на поруки, оказали такую честь, а ты? Ты за это ещё и денег требуешь? Да как у тебя наглости хватает? Вот щас пойду и доложу князю об этом.
– Не надо, – плаксиво сказал Шекельман.
Милославский гадливо поморщился.
– Жидовство! Вам только деньги подавай! Понаехала всякая диаспора – прости господи, слово то какое – и гребут, гребут, гребут под себя. Когда же вы нагребётесь то?
Шекельман промолчал, на него жалко было смотреть. Казначей бросил на стол засаленный и потрепанный до мелких дыр кошель.
– Нате и выметайтесь отседова. И скажите спасибо, что хоть что-то вам обломилось.
Когда их вывели на улицу, и вежливо спихнули с крыльца, Ёрш засунул руку в кошель.
– Твою голую дружину по кактусам рысью, – возмущенно проворчал малец.
На ладони товарища Недомыка увидел два кругляша достоинством в полкопейки. В Шекельмане включился делец:
– Если пустить их в оборот…
– То получишь лучший грот, – закончил мысль Ёрш. – У нас на это нет времени. А не свалить ли нам подальше? Слышь, Недомыка, давай бросим этого убогого и рванём когти. У меня пара нычек есть, заляжем там до следующего года, а там глядишь и князь зажмурится.
В Недомыке взыграло упрямство напополам с ответственностью.
– Нет, – сказал он, – нам оказали честь и чё-то там ещё. Поэтому надо соответствовать.
От такой речи у Ерша морда вытянулась восклицательным знаком.
– Че… че.. чего? – заикаясь, спросил он.
Недомыка даже если и захотел, не вспомнил о чём только что говорил. Нет, общий смысл может и передал бы, но в очень мутированном виде, поэтому предпочёл умно промолчать.
– Неужели вы так просто меня бросите? – плаксиво поинтересовался
