момент американские военные оказались ровно в той же ситуации, какая возникла в иракской армии в две тысячи третьем.
– О чем это вы?
– Что мы сделали после того, как освободили Ирак? Распустили их армию. Умный ход. Я тогда выступала против этого, спорила до хрипоты. И что произошло потом? В результате мы получили четыреста тысяч обозленных, до зубов вооруженных, безработных, сексуально озабоченных усатых вожаков стаи. И все они жаждали мести. Но кто меня слушал?
– Вы что же, всерьез сравниваете отставных американских военных – со всеми их пенсиями и льготами, казенными счетами и прочими поблажками – с армией Саддама Хусейна?
– Я просто говорю, что сейчас у нас много обозленных ветеранов. Помните «Марш за солдатскую надбавку» в тридцать втором? Гуверу пришлось отрядить Макартура, чтобы тот открыл огонь по этим бедолагам[21]. Думаете, такое не может повториться?
– Хотите честно? В ближайший триллион лет такое не повторится. А вы меня только нервируете подобными разговорами.
– Очень жаль, – ехидно улыбнулась Энджел. – Я-то думала, вы хотите выступать в высшей лиге.
– Нет, – ответил Жук. – Я самый рядовой уличный жулик с Кей-стрит, пытающийся заработать лишний доллар. – Жук поднялся – на сей раз, без всяких признаков возбуждения. – Я позвоню вам позже. Мы еще что-нибудь придумаем.
Энджел рассмеялась.
– Вы что – поверили, что я это всерьез? Вот это да!
– У вас странное чувство юмора, – сказал Жук. – К тому же у вас в вестибюле висит лозунг, который действительно гласит: «Экстремизм в защите свободы – не порок».
– О боже!
– Что такое?
– Барри!
– Голдуотер?
– Я же обещала забрать его в четверть пятого!
Она вытащила свой мобильник.
– Барри? Привет, мой золотой! Это мамочка. Знаю. Знаю. Мама такая бяка! Она должна была приехать еще полчаса назад! Плохая мама. А Йоланда рядом, зайчик? Слава богу. Передай трубку Йоланде. Йоланда? Си, си, мистейко-бигго. Энормо. Сьенто, сьенто. Йо би каса ин венте минутос. Верни Барри телэфоно. Грасьяс, грасьяс, грасьяс[22]. Барри, зайчик? Мамочка едет к тебе, детка. Целую тебя, мой мусик-пусик.
Идя по тротуару, Жук чувствовал, что совершенно сбит с толку: Энджел была настоящим клубком противоречий. Вот она предается вслух фантазиям, как сколотить банду из недовольных американских ветеранов и их руками устранить Далай-ламу, – и через секунду уже сюсюкает по телефону с восьмилетним сыном.
Зазвонил его мобильный. Звуковой сигнал – голос из Хьюстонского центра управления полетами: «Три, два, один, зажигание» – извещал о том, что звонит Чик Девлин.
– Жучище, – сказал Чик. – Как дела – висят?
– Висят – в восьмидесяти сантиметрах над землей. А твои как – болтаются?
– Ты следишь за этой безумной историей – про то, что китайцы пытались уделать Далай-ламу?
– Слежу
Йоланда? Да, да, большая ошибка. Ужасная. Слышу, слышу. Буду дома через двадцать минут… Спасибо, спасибо, спасибо
