вишенка на торт…
– Пуля! Чтоб ты понимала, лимита казанская… В молодости – верняк- валил всех подряд, штабелями, ведь так? – яркая брюнетка никак не могла дотянуться до его высокого, далёкого взгляда.
– Гляди-ка, по ходу, армейский. Молчит, как солдатская пряжка, – ядовито хихикнула с бешенным начёсом рыжая бестия в ботфортах, и с циничной откровенностью сплюнула под ноги окурок. – Видать, хранит военную тайну. Ну, настоящий полковник. Ха-ха-ха!
– Дура, Лерка, бери круче – генерал. Да, ваше превосходительство?
Танкаев будто не слышал.
– Ух какие мы гордые…Ну, прям орёл! Зря вы так, товарищ генерал…Девушку обидеть легко, понять трудно. – Брюнетка с жирно напомаженным ртом, похожим на кровавую рану, весело хохотала. – Мужчина должен пытаться, а девушка сопротивляться…
– Пойдём, подруга! – рыжая тряхнула начёсанным вавилоном. На лице её трепетали тонкие брови, брызжущий смех лучили прищуренные бесстыжие глаза. – Что ты в натуре докопалась до старика. Ему не загорами стольник брякнет. У него на тебя…
– Позолотит ручку…уж я его ракачаю…А, генерал? Всё у него встанет, как штык, я права? Старый конь борозды не испортит…
– Но и глубоко не вспашет! – едко вставила рыжая. – Ну, ты. Идёшь наконец! На кой…он тебе сдался?
Парковку снова огласил блудливый смех. Настырная брюнетка не отступала.
– Лолка, кончай кошмарить пенсионера! Сейчас его старуха придёт…Айда погреемся в стекляшке у чебуреков! Мороз ляжки жжёт…щас обоссусь! – рыжая сучила ногами, смешливо косилась на неё, кусая губы мелкими злыми зубами.
– Отвянь! Иди, пожмись у чурок.
– Ты чо, Лолка, совсмем чиканулась? В натуре запала на этого…
– Запала! – с вызовом сверкнула блесной зубов брюнетка. И, дрожа, накрашенными дугами бровей, шиканула: – Уж по любому он лучше этих бультереров: с баксами в башке, с волынами в руке. Отвянь, засуха! Не твоя забота…
– Ой, девки, укатайка!…Тёрка у нашей центровой зачесалась. Так почеши! – ядовито хихикнула рыжая в белых ботфортах.
– А давай забьём!– по-рысьи сузив глаза, Лолка зло усмехнулась, тонкие ноздри её трепетали.
– Что ушатаешь этот «мавзолей»? – рыжая, катая на кончике языка жвачку, кивнула на стоявшего к ним спиной Танкаева.
– Легко. На три штукаря и твои турецкие тени сверху.
– Замётано. Жги.
Глава 2
Пьяные разборки шлюх на панели ровным счётом не занимали, курившего сигарету, Танкаева. Думая о своём, он краем глаза зафиксировал строй машин, лепившихся плотно друг к другу как бобы в стручке. Отметил, что траурный, длинный, как злобная стальная оса «мерседес», всё так же стоял возле гранитного бордюра, а наполнявшие его люди, за зеркально-черными тонированными стёклами не подавали признаков жизни. Но сквозь стекло он чувствовал
