и я говорю – не переживай… Хочу тебе один секрет открыть перед расставаньем…
Ты что, уезжаешь?..
– Пока нет, но на всякий случай… Может, ты уедешь?..
– Вообще-то я самолет ищу… – попытался Игнат увильнуть от секрета Бочарова.
Но тот твердо удержал его:
– Не улетят без тебя…
– Ладно, только по-быстрому, а то у тебя каша остывает… Холодная она в глотку не лезет.
– Горячая – тоже, – сказал хмуро Бочаров. – В общем, хочу я тебе подарок сделать, вот держи…
И он протянул Игнату почтовый конверт со множеством наклеенных на него марок – и пальмы были на марках, и ленины, и электростанции, и прыгуны с шестом – на любой вкус картинки.
– Ой, не нужны мне всякие письма, мне некогда читать-писать! – испугался Игнат. – К соревнованиям надо готовиться по авиамодельному спорту…
– Ты возьми, не отказывайся… Никто тебя сейчас ни читать, ни писать не заставляет, сунь письмо в карман, а придет время – вспомнишь о нем… Только не потеряй.
Игнат уставился на конверт, ничего не понимая. Конверт как конверт, довольно затрапезного вида, как будто его подкладывали под сковороду с жареной картошкой.
– Это знаменитое письмо счастья, ему двадцать шесть тысяч лет, – сказал Бочаров.
– Похоже, такое засаленное, – согласился Игнат.
– Оно найдено, а точнее сказать явлено на месте, где открыты разломы времен, которые некоторые называют разломами судеб, – с торжественными нотками в голове продолжил Бочаров.
Игнат вспомнил черную старушку:
– Я уже сегодня слышал об этих самых разломах-переломах…
Есть такие места на земле, где в узлы собраны все ниточки… называй их как хочешь – разломами, переплетениями, соединениями…
Так что это за ниточки? – потерял терпение Игнат.
– Те самые, на которые мы все привязаны, как живцы на закидушках, и мечтаем, чтобы клюнула самая завидная судьба… Дерни за нужную ниточку, и все переменится…
– А при чем здесь это письмо?
– Мне дал его для тебя Самойл, который считается главным у людей, живущих в старых дымоходах… Видел когда-нибудь их?
– Видел, – вспомнил он бледные лица, горящие в темноте глаза, совершенно неслышную походку этих низкорослых, негромких людей, редко выходящих из своих укромных обиталищ. Они никогда не показываются посторонним, но Игната и Бочарова не опасались, неизвестно почему, может, думали, что те рано или поздно присоединятся к их свободолюбивому племени. За своих принимали Игната и Бочарова и люди чердаков и подвалов.
– Ну и что этот Самойл? Ну и что этот конверт? – Игнат подумал, что Академик никогда не закончит свой несвязный рассказ.
– Письмо это исполняет все желания… Только раз в восемьсот лет показывается оно людям, и обычно требуется переписать его от руки тысячу двести раз и отправить его по стольким
