– на закат.
Игнат заглянул во двор каревского дома, там пучилась еще одна очередь – за сахарным песком. Здесь кружилась дюжина мальчишек, предлагающих себя в сыновья и внуки женщинам, стоявшим в очереди, – для получения двойной нормы – и требующих за это пригоршню песка. Мальчишки даже на вид были клейкими от сахара.
– Пацаны, самолет здесь не пролетал?
– Ераплан, ераплан посади меня в карман!.. – завопил один из мальчишек, самый клейкий.
– А в кармане пусто, выросла капуста!.. – подхватили остальные. Игнат понял, что от них он ничего не добьется, и направился к дому с колоннами, который иногда здесь называли домом Мизиновых, а спроси – почему так называют – не знал почти никто. Не было в доме жильцов с такой фамилией, не было и поблизости таких. Даже и не слышали такой фамилии. По-другому дом называли «офицерским» или «домом с колоннами», хотя и офицеров в нем жило не густо. В основном отставники. После войны скороспелых фронтовых капитанов да майоров было хоть пруд пруди, их увольняли в запас толпами, кто в военруки подался, кто в ДОСААФ устроился, кто спился. Вот таких отставников полно было в доме с колоннами.
– Постойте, молодой человек! – окликнули Игната. Он оглянулся – сухонькая старушка вся в черном – в чер ной юбке, черной кофте, черной шляпке. Так Игната до сих пор никто не величал, в лучшем случае говорили: «пацан», а чаще – «эй, мальчик!» Только в школе учителя называли по фамилии – «Иванов, к доске, Иванов, тебе законный неуд, Иванов, не вертись на уроке, как юла!» А тут: «молодой человек»! Да еще на «вы»!
Он остановился.
Черная старушка подошла к нему почти вплотную, наклонилась к его уху.
– Только говорите, пожалуйста, тихо! Лучше вполголоса! – таинственно прошептала она. – Нельзя показывать свою заинтересованность…
– Заинтересованность? – переспросил он.
– Ну да, – сказала она и оглянулась. – Не следует открыто демонстрировать свои намерения… Может последовать ответное противодействие… В этих местах, где открытые разломы времен, ничего нельзя хотеть – обязательно не сбудется… Или сбудется с точностью наоборот.
– Вы самолет не видели? – повторил он в сотый раз за день. – С бензиновым моторчиком?
– Видела, как раз видела! – сказала она. – Он, скорее всего, на крыше типографии, примыкающей к дому с колоннами…
– Вот спасибо вам! Мигом заберусь, достану… Лишь бы не разбился…
– Да, лишь бы с ним не приключилась эта беда!.. Только будь осторожен, помни о разломах… Бумажные крылья непрочны… Но тебя должны выдержать…
– Не бумажные, а перкалевые…
– Ладно-ладно, – согласилась старушка. – Только не забывай, о чем я тебе говорила!..
– Ну конечно, не забуду – о разломах, обрывах, кручах и пропастях…
Он захохотал и побежал под арку – поднялся по каменным ступеням лестницы, ведущей в сумрачный
