что-то в нем притягивало его к себе. Может быть, какие-нибудь его предки жили здесь?.. Директриса детдома как-то рассказала ему, что его нашли в купе вагона скорого поезда, так что место рождения он может себе выбрать практически любое.
Особенно он любил бывать в старом городе – Куренях или в столетних улочках нынешнего центра. Иногда, нырнув под какую-нибудь кирпичную арку, он попадал во двор, в глубине которого виднелась еще одна арка, а пройдя через нее, оказывался в следующем дворе, который продолжался третьей аркой, а за ней чудился еще один двор, и еще один, и еще – и так, казалось ему, до бесконечности; это был мир дворов, стиснутых вековыми домами, мир крошащихся от старости кирпичных стен, чугунных колец, вделанных в эти стены, таинственных сараев, дубовые двери которых замкнуты ржавыми замками, которые не открывались со времен Иканского сражения, – здесь дремала старина, ждали своего часа удивительные открытия, отсюда должны были начинаться неслыханные доселе приключения.
Он стал брать в библиотеке книжки об истории этого города, их там было немного. Ему посоветовали полистать подшивки газет с краеведческими статьями – из них он тоже кое-что узнал, но не все, что его интересовало. Один краевед – старик с седой бородой, с седыми усами – сказал ему, как в волшебное зеркальце глядел:
– В этом городе загадок спрятано столько, что телескопы надо не в небо наводить, а на этот край!.. Пора уже перестать их бояться!..
– А кто боится-то? Кто? – спросил Саша. – Чего бояться того, что прошло давным-давно?..
Краевед только засмеялся в седые усы.
Саша подолгу стоял у пятиметровых старинных стен, нередко ему удавалось прочитать нацарапанные на камне слова, даже целые послания, тогда ему хотелось думать, что это надписи прошлых веков: «Митя и Лера дураки», «Степа, дождись…», «Золотые коронки ставлю», «Для художниковъ краски в цинковых трубочках, цъны дешевыя», таинственное «2–6, 2– 12, 2–1, 2–2, 1–3, 2–7, 1–2, 2–6, 1–4, 1–3, 1–2, 1–1,1 – 4», причем эти непонятные цифры повторялись в нескольких местах. А рядом с этими цифрами поражала и еще более таинственная надпись:
Кони-кони, кони-кони,
Мы сидели на балконе
Чай пили, воду пили,
По-турецки говорили:
Чаби, чаряби
Чаряби, чаби-чаби.
Дурацкую считалочку кто-то старательно – буковка к буковке – начертал на стене, и, судя по всему, очень-очень давно.
– Чаби, чаряби, Чаряби чаби-чаби, – долго ходил и повторял Саша чепуховские слова; почему-то они запали ему в память.
Но эти воспоминания все-таки не отвлекали его от главного – он в любую минуту готов был отправиться в дальний космос. Но тогда он еще не встретил Дашу…
Как-то, когда подготовка к заброске в галактические дали подходила к завершению, он опять бродил по городу. Пройдя под очередной аркой, оказавшись в очередном дворе, он увидел девушку. Она стояла как раз у той стены, где были эти самые «чаби чаряби». Он подошел к ней и спросил:
– Вы на турецком умеете читать?
Она
