бросая виноватый взгляд на Ловенецкого, который, улыбаясь, допивал крепко заваренный чай. Наконец, псу улыбнулась удача, и в воздухе в веере брызг сверкнула серебристая рыбина. Ловенецкий даже не успел понять, какой она породы, потому что Яхин, не давая ей упасть на землю, сомкнул на ней челюсти и в мгновение ока растерзал и проглотил.
Допив чай, Ловенецкий продолжил сидеть в блаженной расслабленности, вдыхая душистый лесной воздух, слушая пение лесных птиц и глядя, как рассветные лучи скользят по сосновым ветвям. Видимо, он задремал, потому что, когда из задумчивости его вывел лай Яхина, солнце поднялось уже достаточно высоко. Яхин стоял передними лапами в ручье и лаял на деревья, словно они ему угрожали.
– Эй, перестань! – крикнул Ловенецкий. Иногда его раздражало такое необъяснимое поведение своего напарника.
Яхин виновато оглянулся, словно его застали за чем-то непотребным, и отбежал к палатке. Ловенецкий стал неспешно собираться, соображая, как бы лучше увязать пожитки. Из задумчивости его вывел звук далёкого выстрела. Он был погружён в свои мысли и не поверил ушам, Яхин тоже замер, повернув морду в сторону источника звука. Раздумывая, а не показалось ли ему, Ловенецкий застыл с рюкзаком в руках, и эхо ещё одного выстрела разнеслось над тайгой. Он не настолько разбирался в винтовках, чтобы отличить звук стрельбы старой берданки Ютая от выстрела из современного нарезного ружья, но, всё же, ему показалось, что стреляли из разного оружия.
В самой стрельбе не было ничего необычного, даже в самых глухих уголках тайги можно было набрести на какого-нибудь замотанного в шкуры туземного охотника, выслеживающего косулю или лося. Ютай мог наткнуться на зверя в любом месте, для этого ему не обязательно было уходить далеко от палатки Ловенецкого, и вполне возможно, ему пришлось сделать два выстрела, если дичь была достаточно крупная. Ловенецкий почти успокоил себя, но подспудное чувство тревоги не унималось. Интервал между выстрелами был слишком мал, чтобы даже такой опытный охотник, как Ютай, успел перезарядить однозарядное ружьё.
Приняв решение, Ловенецкий положил рюкзак у полусвёрнутой палатки, подхватил карабин и зашагал туда, куда ушёл тунгус. Увидев, что хозяин уходит, Яхин бросился следом и скоро обогнал Ловенецкого.
Он никогда не нашёл бы Ютая, если бы не собака. Спустя минут сорок интенсивной ходьбы, Ловенецкий услышал далёкий лай справа от себя. Он повернул на звук и спустя десять минут вышел на небольшую поляну, посреди которой стоял Яхин и лаял на бесформенный куль, завёрнутый в шкуры. Это и был Ютай. Его смерть не была лёгкой, видимо его пытали. Столь же истерзанное тело Хопа Ловенецкий нашёл на краю поляны. Убийцы забрали все вещи Ютая, побрезговав лишь залитой кровью одеждой и старыми ичигами.
Он стоял и смотрел на тело старого охотника, от бессилия сжимая кулаки. Ютай был настоящим сыном тайги, гордым и простодушным, не способным ударить исподтишка, обмануть или украсть. Во время своих поисков Ловенецкий часто встречал его в тайге, и они охотились
