Атарик качал головой и в сотый раз объяснял, что не знает, в глаза не видел, только слышал. Да верный ли слух? Куда вернее: от царского гонца. Эка! будет царский гонец с тобой разговаривать! Разве скажешь, что царь сам там был и уехал один без охраны в степь? А вот поручение у меня царское и перстень царский. А кто не верит, тому доброго пути, проверяй, если жизнь не дорога. Дым над степью издалека видно. Можно до Орота и не доезжать. Только в Ороте язва была вчера, даже позавчера. А где она сейчас, кто знает? Зашумели опять: от кочевников зараза, нельзя было пускать. Полно вам, отмахнулся Атарик. Разве прежде не ходила язва по Аттану? А какая это язва? Та или эта? Да кто знает? Кто видел? Кто видел, уже не расскажет.
– Я расскажу, – выступил из тени молодой парень в куртке мехом внутрь, надетой на голое тело, с узкими глазами на круглом темно-красном отекшем лице.
– Джуши! – вскочил Атарик, еле узнав побратима по шитью на куртке и наборному поясу. Но раньше, чем он успел сделать шаг, вокруг молодого удо образовалась пустота. От него шарахнулись, как от смерти самой. И Атарик замер, вглядываясь. От брата ощутимо палило жаром, а он трясся в ознобе, стягивал на груди полы куртки, ежился, сгибался, мучимый ознобом. Наконец привалился к столбу, подпирающему крышу, и сполз на корточки. Поднял к Атарику улыбающееся лицо.
– Как, брат, не передумал? Завтра поедем за невестой. Завтра, завтра… Дай напиться! Не могу.
В комнате пустело. Бесшумно, но очень быстро один за другим все уходили прочь. Даже хозяин. Остался один Атарик. И он, так же как все, стараясь ступать неслышно, пошел к двери, и была она в двух шагах уже.
– Принеси воды, брат, водицы… – прохрипел побратим.
Атарик, не обернувшись, вышел во двор. Там царила суматоха, разжигали факелы, вели коней, вьючили верблюдов, кто-то прыгал на одной ноге, второй не попадая в штанину. Пробежал, прилаживая на боку меч, стражник, толкнул Атарика плечом, даже не заметил.
Все это было уже не с ним. Атарик прошел к колодцу – квадратному водоему, накрытому медью от пыли и животных – зачерпнул воды в круглый сосуд, стоявший на краю, и подумал, что никогда уже не увидит той невесты, строгой, важной Шуштэ с лаковыми блестящими косицами по всей спине. Что ж, весть о заразе теперь и так быстро дойдет до столицы.
Он собрал в комнатах одеяла и подушки, снес вниз. Раздел Джуши, стянул кожаные узкие чулки и уложил его удобно, и слушал его бессвязные речи, то и дело меняя мокрую тряпку у него на лбу. Когда взошло солнце, в хане их оставалось двое. Хозяин и тот куда-то исчез. Джуши уже не бормотал, только клокочущее дыхание было очень громким в тишине. Тряпка на лбу – оброненный кем-то в спешке бегства головной платок – давно высохла. Атарик Элесчи спал, вытянувшись рядом на одеяле.
Об Арьяне ан-Реддиле
Арьян ан-Реддиль растормошил струны, и они
