style="font-size:15px;"> Он взял стул и сел напротив меня.
– Меня от расследования отстранили. Завтра приедет оперативная группа из области. Они, конечно же, в первую очередь, начнут проверять версию твоей причастности к убийству. А если ещё анализ крови покажет, что ты был в машине, то хорошего ждать нечего.
– Что мне делать, Жора?
– Меня больше всего беспокоит, что если они за тебя по-настоящему возьмутся, ты сдашь им меня.
– Ты что, Жора?! Мы же друзья! Никогда в жизни!
– Не надо, не клянись. Я видел, как спасая свою шкуру, люди родного брата или отца продавали.
– Может быть, мне уехать?
– Это был бы самый лучший выход. Подписку о невыезде ты не давал?
– Нет.
– Ехать тебе надо сейчас, сразу. Возьмёшь любой самолёт, который летит на запад. В крайнем случае, бери билет до Москвы. Завтра утром тебя здесь, на юге, не должно быть. Деньги у тебя есть?
– Да.
– Возьми «Жигули». Оставишь машину на стоянке в аэропорту. Ключь забросишь в бардачок и захлопнешь дверь. У меня есть второй. Собирайся в темпе.
Он вышел из комнаты. Я начал складывать вещи в чемодан. Пришла Алия. Глаза её были заплаканы.
– Что случилось? Почему ты должен раньше времени, да ещё ночью, уезжать? Что вы от меня скрываете?
– Я ничего не могу тебе сказать.
Мне, действительно, нечего было сказать. Не мог же я ей сказать, что её муж убил двух людей, что виной всему этому был я, и что если не уеду, то кто-то из нас может оказаться за решёткой.
Алия села на стул и наблюдала, как я складываю вещи.
– Это из-за женщины? – спросила она.
– Алия, не спрашивай, прошу тебя. Женщина здесь совершенно ни при чём.
– Неужели нельзя дождаться утра? Бежишь, как какой-то преступник.
Если бы она знала, как близки к истине были её слова.
– Я должен ехать, Алия. Спасибо тебе за всё.
– Ты не представляешь, как мне тяжело. Что-то происходит в моём доме, а что именно, понять не могу. Что за секреты у тебя и у Жоры?
– Спроси Жору. Я уеду, и всё встанет на свои места. Во всём, что сейчас происходит, виноват только я.
С последними словами я захлопнул крышку чемодана. Меня душила обида и в то же время росло раздражение.
– Подожди, я поставлю чай. Поешь на дорогу.
– Не беспокойся. Если проголодаюсь, поем в аэропорту.
Она встала со стула и вышла из комнаты. Я видел, как по её щекам текли слёзы. Ей, конечно же, было обидно. Она была по-настоящему рада моему приезду, а в эту ночь я бегу от них, как из дома прокажённых. Простит ли она меня когда-нибудь?!
Я спустился с чемоданом и сумкой вниз. Жора уже ждал меня в коридоре.
