номера телефона и сама не звонит. Этого она себе никогда не позволяла. Всё это так подозрительно. Я сердцем чувствую, что моя дочь в опасности.
Женщина опять безвучно заплакала. Роберт умоляюще смотрел на меня. Видимо, он ждал от меня какой-нибудь реакции, но я не знал, чем мог бы ему помочь. Ситуация была непонятная. Напротив меня за столом сидели, в сущности, чужие для меня люди и надеялись, что я со своим образованием юриста и опытом работы частного детектива решу их проблему. Если б они только знали, что мне подсказывает сейчас мой опыт – он подсказывал мне: «Не ввязывайся в это дело, Эдик. Пусть этим занимается полиция». Но я не послушался внутреннего голоса. Мне было жаль эту плачущую женщину, и я сказал:
– Хорошо. У меня в понедельник отгул на работе и я приеду к вам утром.
Я записал их адрес. Мы допили чай, обмениваясь короткими незначительными фразами, и распрощались.
Понедельник был хмурым и холодным. Обещанное прогнозом погоды тепло не пришло. С неба моросил дождь, и щётки суетливо работали, счищая со стекла потоки воды. За полтора часа я добрался до города, где жил Роберт. Его улицу нашел быстро. Роберт по-прежнему был озабочен, а его жена, наверное, с того времени, как мы расстались, не прекращала плакать. Её глаза были всё такие же опухшие и красные. В глубине души я надеялся, что за эти два дня их дочь вернётся домой и моя помощь им не понадобится.
Сначала мы поехали с Робертом в полицию. Полицейский, принявший нас, отвечал на вопросы коротко и с нетерпением, явно давая понять, что ему некогда. Когда я спросил, почему он не послал запрос о пропавшей девушке в полицию Хорватии, он засмеялся и, вытащив из тоненькой папочки копию открытки, сказал:
– Куда запрос посылать? На этой открытке ни адреса, ни телефона. И нужно ли вообще её искать?! Взрослая девушка уехала со своим другом отдыхать. Зачем вся эта паника?!
Я взял у него копию открытки и карандашом подчеркнул ошибки в тексте.
– Эти ошибки сделаны специально, чтобы дать понять родителям, что с ней что-то случилось. Она просит помощи.
– Девушка, наверное, торопилась, когда писала открытку. – Он снова положил открытку в папочку. – Знаете, сколько таких заявлений мы получаем в летнее время? Нам не хватит персонала на всё реагировать. И, как правило, все заявления оказываются несостоятельными. А насчёт ошибок, так, может быть, она уже забыла русский язык.
Полицейский встал со стула, давая нам понять, что разговор окончен. Я уже хотел уходить, когда полицейский сказал фразу, которая меня насторожила.
– Эта девушка у нас на учёте, как наркоманка. Её дважды задерживали, когда она продавала в дискотеке экстази. Поспрашивайте у её друзей, они, наверное, точно знают, с кем и куда она уехала.
Роберт об этом ничего не гворил. Во мне росло раздражение Я тоже склонялся к тому, что ничего, в сущности, не случилось и заявление в полицию только лишняя паника. Разбалованная девушка устала от повседневного контроля и, как только ей исполнилось 18 лет, рванула из родного дома,
