на минутку? – Голосом заговорщика подошел ко мне одноклассник Очколяс Леня.
Я в душе почувствовал неладное:
– Чего тебе?
– Я подслушал разговор Трофима Петровича з Надеждой Григорьевной, и она сказала, что вызывала твою мамку, а твоя мамка не пришла. Вот увидишь, что-то будет?
Леня злорадно заглядывал в мои глаза, пытаясь разглядеть там испуг.
Я выдержал этот подленький взгляд ябеды, ответил:
– Так и что? Придет?
– Ну, так я пойду, скажу Надежде Григорьевне, чтобы вона не волновалась?
Очколяс, не дождавшись согласия, бросился в учительскую. Вскоре оттуда вышел, припадая на протез вместо левой ноги (ногу учитель потерял на фронте), классный руководитель, учитель истории, Трофим Петрович. Он жестом махнул рукой, поманил Меня. Я с замирающим сердцем двинулся в учительскую.
Там была Надежда Григорьевна и другие учителя, Трофим Петрович начал тоном полицая:
– Ты знаешь, что ты уже в шестом классе? Ты уже не маленький и должен отвечать за свои поступки!
Классный руководитель выдержал паузу, затем продолжил, он любил читать нотации:
– Почему ты не вызвал мамку в школу?!
Мне от нервного напряжения свело челюсть.
– А, так ти ухмыляешься. Ехидно смеешься над нами? Что, тебе законы поведения не писаны?! Собирайся из школы и без матери сюда не приходи!
Чуть не плача я выбежал с учительской, и первое время думал, вообще, не являться домой. Но, собирая книги в портфель, подумал, что от случившегося не уйти. Собрался домой. В дверях столкнулся с учителем географии, который спешил к нам на урок и не был на разборках.
– Ты куда собрался?
– Иван Панасович, спросите у Трофима Петровича?
– Ты как со мной разговариваешь?! – загораживая дорогу, наступал Иван Панасович на меня, – Чтоб матерь завтра ж была в школе!
– Хорошо, – ответил я, – А сейчас дайте пройти?
И я бросился к выходу. Дома решил все рассказать матери. Но мать уже ждала меня с розгой в руке. С криком набросилась:
– Что это мне рассказывают Очколясы? А, я тебя спрашиваю, падлюка ты?! – розга молнией сверкнула в воздухе и с частотой автоматной очереди обрушивалась на плечи, лицо, руки, спину, больно кусаясь и не щадя.
– Они сегодня сказали, чтоб ты пришла. – Матери, казалось, этого только и нужно было. Она взвизгнула, как ужаленный щенок, и бросилась прочь на улицу. Я испугался, посмотрел на затихшую у печки бабушку.
– На, садись за стол. Поешь, как следует. А там видно будет. – Хозяйским тоном заговорила бабушка.
И я успокоился, принялся за еду…
Мать пришла через два часа. Тихая, присмиревшая. Подошла ко мне испуганному, и прижала меня к остро пахнувшему задушливым потом пиджаку. Погладила по голове и тихо сказала:
– Теперь уже не вызовут. Можешь ходить спокойно. А если будут звать снова, скажи, что я им снова устрою, но теперь
